В Итирсисе: 30 июля, воскресенье
Базиль Карнелис поглядел на даму с дочерью. Они показались так
беззащитны в окружении гомона и пыли почтовой станции, что мужчина
исполнился к ним самого душевного участия.
Его супруга приветливо сажала их в старый семейный экипаж
("Нисколько вы нас не стесните! Почтовых вам здесь ждать до
вечера!"), но он-то знал — в оставшиеся два часа до столицы
случайные попутчицы сполна заплатят ей за эту доброту. Анна
Гаспаровна не зря держит всю стопку писем от Виолы поближе к сердцу
и к доступу.
Дамы благодарили, жались в широких юбках на истертом сидении
против Карнелисов и не ведали своей участи. Стоило экипажу
толкнуться вперед, Анна Гаспаровна глубоко вдохнула и с любезностью
развернула пытку:
— Как же вы совсем без багажа?
Старшая из попутчиц приняла учтивый вид, приличный для вояжной
незначительной беседы.
— Мы выезжали только на день, — легко поделилась она. — Если бы
не задержка с переменой лошадей — регулярный рейс уже вернул бы нас
в Итирсис.
Леди Анна чуть прибрала свой благодетельный тон — скромные дамы
без провожатых оказались нежданно столичными птицами.
— Искали простора и вольного воздуха? — предположила она тогда с
пониманием вопроса.
Нисколько не городская, леди Карнелис полагала жизнь в Итирсисе
почетной каторгой для родовитых дворян. Кабы не давняя надобность
проведать своих птенцов — сама "Ближних Улиток" век бы не
покинула.
Однако, старшая спутница и тут не вписалась в предложенную
картину.
— Пейзажи дивно хороши, но нас влекла забота, — сказала она.
Эта забота как будто составляла ее гордость не менее, чем
виолины письма для Анны, и леди благодушно прибавила:
— Осматривали приобретение.
— Землю? — оживился Базиль Себастьянович.
— Поместье с тремя деревеньками, — уточнила любезно леди. — Как
говорят, доходу среднего.
"Тремя!"
Карнелисы владели лишь одною — та отстояла на целый день пути
подалее, и "средним доходом" никто ее отродясь не чествовал. Первое
впечатление о дамах совершенно обмануло Анну Гаспаровну, не дав
угадать за пригретыми леди такого достатка. Поздравив себя наивной
провинциалкой, она все-таки продолжила лить непритворное
радушие.
— Чудное приобретение! Думаете покинуть шумный Итирсис?
Если дамы ищут такого же деревенского покоя, каким владеет в
"Улитках" она сама — это еще как-то их сравняет.
Спутница равняться не желала и тонкой рукою поправила шляпку, по
виду — совершенно новую.
— О, столичная жизнь еще нисколько нас не утомила. Усадебку
пишем за дочерью, к остальному приданому.
Впрочем, горделивость ее была не надменной, а лишь типично
материнской. Девица вовсе порозовела и непроизвольно заправила за
ухо светлую прядь — жест был таким простодушным, что не вязался со
статусом богатой невесты.
— Должно быть, жених уже сыскался? — подметила леди Анна этот
славный искренний румянец.
Попутчицы улыбнулись обе.
— Весьма достойный молодой маг, многим нынешним не чета, —
заверила старшая из леди все с той же важной ноткою.
Анна Гаспаровна удержала вздох: конечно, столичные лебедушки на
нищих самоучек и не смотрят. Бедняжка ее Себастьян, как-то
приходится ему среди таких боярынь?
Полгода уже минуло, как ее дети отбыли в Итирсис. Писали прежде
каждую седмицу, но после — все реже и туманнее. Виола разливалась
трелями о своих декорациях к постановке оружейников, о славной
погоде, о добрых соседях — и матушка чуяла нутром, что за этим
кроются большие трудности с делами.
Муж, Базиль Себастьянович, увещевал ее не тревожиться ("Денег-то
птенцы пока не просят!"), но Анна все качала головою. Не просят —
верно, задолжали всем. Той же леди Астер, она девица знатная — даже
удивительно, что Виоле помогает. Как дочери не тушеваться с тою
рядом?
