Поезд метро – гигантский сегментированный червь. Он делает глубокий вдох, засасывая через поры потоки человеческого планктона, и несётся сквозь черноту межстанционного пространства, грохоча невидимыми параподиями. Людям это, несомненно приносит безмерную пользу, а ему какое в этом удовольствие? Мы никогда не узнаем…
Я с тоской вспоминал беззаботные времена, когда был способен дышать носом. Ну почему я не ценил этой возможности буквально вчера? Я устало вздохнул. Ртом. И тут же смутился, вспомнив, что запас мятной жвачки иссяк ещё сегодня утром, почти одновременно с запасом бумажных носовых платков. Кто-то облокотился сзади на мой рюкзак, – между прочим, тот и без того был далеко не лёгким, – и надостная мышца напомнила о своём напряжении ноющей болью. Мне тоже не хватает кислорода, госпожа мышца, но я вот что-то не ною. Я осознал, что пробормотал этот бред вслух, и меня лизнула своим наждачным языком новая волна смущения. Я нередко думаю вслух, а сейчас и подавно – повышенная температура даёт о себе знать, туманит рассудок. Меня лихорадит. Голова пульсирует, слегка выталкивая из орбит глаза, и без того вечно выпученные. Разряженный в ноль телефон сквозь поломанные наушники двумя тонкими струйками льёт мне в мозг тишину. Спать.
На куртке откуда-то взялась вульгарно-алая бусинка и лениво покатилась вниз, оставляя на ткани влажный багровый след. Я с вялым любопытством проследил за ней: сорвавшись с куртки, она шлёпнулась на грязный носок моего ботинка, превратившись в пыльную кляксу в форме морской звезды. Через секунду к ней присоединилась её сестра. Я близоруко прищурился и чуть наклонился, чтобы разглядеть их поближе. Кровавая капель участилась. Несколько капель расцвели на полу, пострадали также элегантные сапоги сидевшей напротив меня женщины, сверхъестественным образом сохранившие в такую погоду свой кремово-белый цвет. Я поднял глаза и встретился взглядом с обладательницей сапог. Несколько секунд она молча сверлила меня взглядом с нарастающим возмущением. Наконец, дама не выдержала и скрипично взвизгнула:
– Да ты это специально что ли?! Или спишь на ходу?! Ну и дятел!
Резкий окрик привёл дятла в чувство, он вспомнил, где находится, и с ужасом осознал, что красные капли – не что иное как кровь, льющая у него из носа. Рефлекторно прижал руки к лицу. Судорожно похлопал себя по карманам, вспоминая, что салфетки как раз закончились, заливаясь нервым румянцем и кровью, и ещё сильнее пачкая куртку измазанными в крови пальцами.
В этот момент поезд затормозил. Я пошатнулся, потерял равновесие и упал бы, если бы не схватился за чью-то руку, сжимавшую поручень и чью-то полу пальто. В результате этих действий, вышеперечисленные предметы тоже оказались бесцеремонно испачканы. Всё вокруг начало возмущаться. Я было начал булькать что-то извинительное, но краем уха услышал объявление названия станции. Моей станции. Я стал протискиваться вперед, чувствуя себя неуклюжим, мокрым и грязным, болезненно ощущая, сколько раздражения и неудобства причиняю окружающим. В последний момент один из наушников предательски выскочил из уха и не замедлил зацепиться за что-то в мешанине тел.
Я рванулся вперёд – наружу, червь-поезд с лязгом захлопнул челюсти дверей, выдрал у меня наушники и слабый вскрик и, рокоча, увлёк свою добычу в темноту туннеля.
Я остановился, с трудом переводя дыхание. Тёплые стуйки крови заливали губы, подбородок, пробирались за воротник. Давление и температура… Как не кстати… Наверное, всё же не следовало ехать на учёбу больным. Сгорая от неловкости и пытаясь зажать нос рукавом, я поспешил на пересадку.
