Дневные часы девятого сентября совершенно ничем не отличались от дневных часов любого другого дня. Никто из будущих участников событий текущего дня не мог еще утверждать, что каким-то образом предчувствовал несчастье. (Конечно, если не считать миссис Пэкер из дома номер 47 по Уилбрэм-кресент, дамы, специализировавшейся на предвидении разного рода событий и по прошествии оных всегда с превеликими подробностями живописавшей посещавшие ее зловещие предчувствия и страхи. Однако миссис Пэкер из дома номер 47 находилась настолько далеко от дома номер 19 и имела настолько малое отношение ко всему, что произошло там, что, по правде сказать, предвидения ее можно обоснованно счесть излишними.)
День девятого сентября в секретарском и машинописном бюро фирмы «Кавендиш», возглавлявшемся мисс K. Мартиндейл, шел согласно обычной скучной и привычной рутине. Звонил телефон, трещали пишущие машинки, деловая активность находилась на среднем уровне – не выше, но и не ниже его.
Особого интереса эта деятельность не представляла. И до 14:35 день этот ничем не отличался от прочих дней.
В 14:35 зазвонил аппарат мисс Мартиндейл, и на звонок из приемной ответила Эдна Брент, хриплым и чуть гнусавым голосом, перекладывая ириску за щеку.
– Да, мисс Мартиндейл?
– Вот что, Эдна, я не так учила вас разговаривать по телефону. Произносите слова четко и не пыхтите в трубку.
– Простите, мисс Мартиндейл.
– Ну вот так будет лучше. Можете ведь, когда хотите. Пришлите-ка ко мне Шейлу Уэбб.
– Она еще не вернулась с обеда, мисс Мартиндейл.
– Ах, так… – Взгляд начальницы обратился к часам, стоящим на ее столе. 2:36. Опоздание в точности на шесть минут. Последнее время Шейла Уэбб позволяет себе расхлябанность. – Пришлите ее ко мне, как только она появится.
– Да, мисс Мартиндейл.
Вернув ириску на язык и с удовольствием посасывая конфету, Эдна возвратилась к перепечатке романа «Нагая любовь», принадлежащего перу Армана Левина. Усердно выписанная эротика оставляла ее равнодушной – как, впрочем, и большинство читателей произведения, несмотря на все старания автора, плоды трудов которого являли убедительное доказательство того, что нет чтива скучнее нудной порнографии. Продажи его книг, несмотря на броские обложки и полные соблазна названия, с каждым годом сокращались и сокращались, и бюро пришлось трижды высылать ему последний счет за перепечатку.
Дверь отворилась, и в ней появилась слегка запыхавшаяся Шейла Уэбб.
– Рыжая Кошка как раз спрашивала тебя, – проговорила Эдна.
Шейла Уэбб скривилась:
– Вот оно, мое счастье, – в тот самый единственный день, когда я опоздала с обеда!
Она пригладила волосы, взяла карандаш и блокнот и постучала в дверь кабинета начальницы.
Мисс Мартиндейл обратила к ней взгляд от стола. Дама эта уже перевалила за сорок и буквально бурлила деловой активностью. Высокая прическа из бледно-рыжих волос, а также среднее имя[1] Кэтрин сами собой сложились в прозвище Рыжая Кошка[2].
– Вы опоздали на рабочее место, мисс Уэбб.
– Простите, мисс Мартиндейл. Но автобус попал в ужасную пробку.
– В это время суток автобусы постоянно попадают в ужасные пробки. Вам следует учитывать это.
Она бросила взгляд на страничку своего блокнота.
– Мне позвонила мисс Пебмарш. В три часа дня ей нужна стенографистка. Она особо просила прислать вас. Вы уже работали на нее?
