Ласточки низко кружили на фоне заката, то и дело пролетая над крыльцом старинного каменного дома с прочными, толстыми стенами. Внутри широкая лестница из тёмного дерева вела на верхний этаж. Из ухоженного садика дом казался нарисованным среди знаменитых холмов Ланге. Вдалеке виднелись ряды винограда сорта неббиоло, лозы которого были тёмные, словно загоревшие от жаркого летнего солнца. Танкреди бегал, кричал и хохотал вместе со своим братом Джанфилиппо. Садовник Бруно, заканчивавший обстригать живую изгородь огромными садовыми ножницами, улыбался тому, как они проносились в нескольких шагах от него то в дом, то обратно на улицу. А по воздуху разносился запах только срезанного розмарина.
Перед крыльцом между плакучими ивами стоял каменный стол, на который горничная Мария выставила свежий горячий хлеб. Этот аромат тут же разлетелся по всей лужайке: Танкреди остановил свою беготню, оторвал кусочек и сунул в рот.
– Танкреди, я же сотню раз говорила не кусочничать перед ужином! Испортишь весь аппетит!
Но он только ухмыльнулся и побежал наворачивать очередной круг по саду. Щенок золотистого ретривера, мирно свернувшийся в тени металлического стула с брошенной на него подушкой, поднялся и радостно побежал за Танкреди. Они неслись вдвоём по кустам, а вскоре и Джанфилиппо присоединился к ним.
Как раз в этот момент из дома вышла мама:
– Куда это вы? Скоро будем обедать. – Она покачала головой и вздохнула.
– Твои братья… – Она повернулась к Клодин, только что севшей за стол.
Мама вернулась на кухню. На столе из старинного дерева лежали раскатанные свежие листы теста, а чуть дальше на мраморной лавке, заставленной ящиками, стояла упаковка оставшейся муки. По одной из стен были развешены медные сковороды. Несколько кастрюль на чугунных конфорках, тихо закипая, что-то готовили.
Мама поговорила с кухаркой и дала ей разные указания по поводу кухни, затем вышла вместе с двумя горничными. Вечером должны были прийти гости.
Снаружи Клодин образцово дисциплинированно сидела за столом и наблюдала, как играют её братья. Они убежали далеко. До её слуха долетало только лаянье пса. Как бы она хотела быть с ними, бегать, валяться на траве, но мама говорила ей вести себя, как подобает девочке.
– Мне нельзя выходить из-за стола.
И вдруг раздался голос:
– Клодин?
Она закрыла глаза.
Он появился на пороге и остановился. Взгляд его был слегка строгим, и он с любопытством направил его на плечи девочки. Её нежная шея выглядывала из кружевного воротничка платья, прикрытая пышными, только завитыми русыми кудрями.
Может, она не услышала? Он снова, не меняя тона и не повышая голоса, позвал её:
– Клодин?
На этот раз она повернулась и заметила его.
Секунду они молча смотрели друг на друга. Затем он улыбнулся и протянул ей руку:
– Идём.
Девочка встала и подошла к нему. Ладонь мужчины обхватила её маленькую ручку.
– Идём, солнышко.
На пороге дома Клодин остановилась. Она медленно повернула голову. Вдалеке оба её брата продолжали бегать по траве вместе с собакой. Взмокшие от бега, они веселились вовсю. Вдруг Танкреди остановился. Он словно услышал что-то, какой-то голос, крик, может быть, чьё-то имя. Он повернулся к дому. Но было слишком поздно. Там уже никого не было.
– Смотри, какая красивая.
– Какая женщина.
Танкреди улыбался Давиде, а на теннисном корте Роберта отбивала мяч.
Фабрицио, её муж, с другой стороны корта ответил прямым ударом и попал на линию. Роберта отреагировала молниеносно и, словно дикая кошка, попыталась добежать последнюю пару метров. Наконец поняв, что не успевает, она проскользила по земле и снизу отправила мяч в небо безупречным бэкхэндом, чем и завершила матч.
