Рита, Вава, Зая, Полинка. Рита, Вава, Зая, Полинка. Рита, Вава…
– Глаза сломаешь.
Полинке достался табурет. Низкий. Сидеть неудобно, все время ерзает. Подол юбки задирается, она его неловко одергивает, злится. Злится и всех ругает. Еще постоянно смотрит на дверь, ведущую в прихожую. Как будто ждет кого. Но они все здесь, на кухне. Но Полинке что-то в прихожей надо. Как пришла, сразу там застряла. Причесывалась, крутилась перед зеркалом. Губы накрасила красным. Вот зачем ей накрашенные губы? Тут же нет парней! И красилась-то в темноте, вон как криво получилось, на щеку заехала.
– Чего уставилась? – прошипела Полинка.
Женька всех заставила снять украшения. Пока Полинка снимала, остальные успели увидеть, какой у нее крестик. Зая скривилась – фи, серебряный, не золотой. Сама Зая сняла и колечки, и бусики, и браслеты, а у Полинки крестик да кулон, но она кулон так быстро в ладонь спрятала, что и разглядеть никому не дала.
– Я не понимаю, чего мы тянем? – проворчала Полинка. – Холодно без кофты. Кто первый?
– Давайте я, – протянула руку Зая.
– Чего сразу ты? – Полинка ударила Заю по руке.
Зая обиженно надула губы, тряхнула светлыми прядями, заставляя волосы упасть на лоб, на уши… Знала, что делает. Все теперь смотрят на нее. Волосы-то распустили, и сразу видно: у кого жиденькие, кто поленился вымыть. У Риты они короткие, а у Заи – чистое золото, кудряшки покачиваются, делают хозяйку похожей на принцессу. Резинки и заколки лежат на подоконнике. Браслеты там же. Рита сняла свои суперские часики с блестящими камешками.
– Тогда я! – подпрыгнула на стуле Рита. И хоть качнулись у нее в ушах сережки с висюльками, никто уже ничего не успел сказать.
Рита, черноволосая, долговязая Рита, утопила пальцы в рисе. Зашуршали белые крупинки. Рука замерла, и наступила абсолютная тишина. Даже дышать перестали.
– Ну… – выдохнула Зая разочарованно, – конфетка.
– Ее парень будет владельцем кондитерской фабрики? – осторожно предположила Вава.
Рита отбросила конфету, грозно сверкнула глазами.
Полинка затрясла головой в немом смехе. Ярко подведенные губы смотрятся страшно.
Скрипнуло в коридоре. Где-то далеко как будто дверь хлопнула.
– Все замолчали!
Хозяйкой квартиры была Женька, поэтому могла командовать.
– Это значит, у нее будет сладкая жизнь, – предрекла Женька, стараясь вложить в голос абсолютную уверенность. – Никаких двоек. Одни пятерки. И учителя добрые.
– С чего ты взяла? – скривилась Полинка.
– И мне дайте добрых учителей, – потребовала Зая.
– Да врет она все! – лила яд Полинка. – От конфет только стоматологи добрые, потому что к ним пациенты приходят.
– Не слушай ее, тащи. – Женька придвинула плошку с рисовыми зернами ближе к Зае. – На Святки самые верные гадания. А если некоторые не верят… – она выразительно посмотрела на Полинку, – могут вообще не гадать. И достанутся им тогда одни стоматологи.
Полинка взгляда не отвела. Улыбнулась.
Зая громко фыркнула, нависла над плошкой, мечтая сквозь желтоватые зерна разглядеть колечко. Вытащить колечко – это к любви. У Заи маленькая ладошки с коротенькими пальчиками. Ноготочки-капельки накрашены изумрудным цветом.
– Вот.
В пальцах у Заи была монета.
– Выбрала! – кинулась на подругу Полинка.
– Не шуми! – Женька покосилась на дверь.
Свечей они не пожалели, зажгли много, от этого по кухне носилась толпа теней. И всё казалось, что за дверью стоят. Хотят войти, но не решаются: силуэт кого-то невысокого то появлялся, то исчезал.
– Чего вы орете? – шипела Женя. – Предупреждала – тихо, духов разгоните. И руки нельзя скрещивать. Когда скрещиваешь руки или ноги, духи путаются в предсказаниях. Вытащила и вытащила. Будет ей богатство в новом году.
