За
окном лил противный холодный дождь. Погода была мало похожа на летнюю, хоть
календарь и утверждал обратное.
Я сидела у разожженного камина в одной
из гостиных усадьбы Роузхолл, грелась с помощью огня и чашки горячего
ароматного чая. Рядом, на небольшом журнальном столике, лежало письмо.
Подробное письмо. С требованием денег. Я перечитывала его уже раз десять и все
никак не могла понять, по какому праву кто-то требует от меня, Аделины норт
Горшанской, герцогини Рочерской, вдовы двадцати трех лет от роду, непомерную
для данной местности сумму в десять золотых.
«Ваше сиятельство, нижайше смею
напомнить вам, что у ваших племянниц и Динары и Вестаны, обучающихся в нашем
пансионе, не осталось средств на личных счетах. Если необходимая сумма в пять
золотых за каждую не будет внесена на их счета не позднее следующей недели, нам
придется отчислить девушек из нашего заведения», - сообщало письмо.
Сначала, сразу после получения, я
подумала, что это шутка, чей-то розыгрыш. Затем перечитала несколько раз,
пытаясь найти хоть какой-то намек на взятые мной обязательства. Даже в
дневниках все пересмотрела, надеясь найти подсказку. Тщетно. Нигде, ни на одной
странице, не было написано, что я обязана оплачивать содержание каких-то
неизвестных мне Динары и Вестаны. Потом отправилась в местное книгохранилище,
отыскала там свое семейное древо и долго искала необходимые имена. Нашла.
Примерно через час поисков. Оказалось, что обе девушки – дочери моего
двоюродного брата, Дортаса норт Жарского, малоземельного барона, воспитывавшего,
помимо упомянутых девушек, еще четверых детей. Все – от одной жены, следует
заметить.
Конечно, поиск мог бы завершиться, не
начавшись, будь я настоящей Аделиной норт Горшанской. Увы, я была всего лишь
попаданкой. В ее тело. Звали меня Андровой Еленой Викторовной, и в свои
тридцать четыре года я работала менеджером среднего звена на Земле. Попала я
сюда банально – однажды утром проснулась в чужом теле. И при моем появлении в
этом мире никто даже подумал передать мне память и умения той самой Аделины.
И теперь мне приходилось каждый день
читать ее многочисленные дневники, чтобы хотя бы примерно представлять себе,
какую жизнь она вела раньше.
Вот только там, в дневниках, было
отмечено далеко не все. И я понятия не имела, кто и для чего уверил руководство
пансиона, что те самые десять золотых нужно вытрясать конкретно из меня.
Да и вообще, каким образом старшие
девочки малоземельного барона могли попасть в пансион? Вряд ли у их отца были
средства для обучения дочерей.
В дверь гостиной постучали, вырвав меня
из мыслей.
- Войдите! – крикнула я.
На пороге появилась служанка, высокая
миловидная девушка лет пятнадцати-шестнадцати, одетая в темно-серую форму.
- Ваше сиятельство, - поклонилась она,
- к вам гости пожаловали.
- Кто? – нахмурилась я.
Никаких гостей я не ждала. Да никто в
твердом уме не отправится навещать черную вдову, похоронившую уже трех мужей.
Меня, надо сказать, такой расклад
вполне устраивал. Я жила в тишине и покое все то время, что очутилась в этом
мире, то есть целых пять недель. И вот теперь, внезапно, мой образ жизни был
нарушен. Сначала – письмо, потом – гости.
- Ваша матушка, ваше сиятельство.
Вот уж не было печали. Ее-то каким
ветром занесло в усадьбу?
О матери Аделины я только читала в ее
дневниках. Но уже успела составить себе далеко не лестное впечатление. Ираса
норт Жасская была женщиной властной, напористой, умеющей переть напролом не
хуже земного танка. Она прекрасно знала, чего хочет от жизни, и добивалась
этого любыми путями, не всегда законными.
