«Первый дракон».
1) Холодные пики блестят в небесах,
Ветры проели на скалах узоры.
Только бесстрашный поверит в себя -
Придёт, чтоб подняться в Драконовы горы.
Скалы молчали и спали в надежде,
Что их долгий сон наконец прекратится.
Столетья прошли, и на черной равнине
В краю безымянном скиталец родился.
Припев: Слабому здесь не пройти, не прожить,
Сильного трудности не напугают.
Сможешь добраться до самых вершин,
Если в груди огонь полыхает.
2) Он рос без семьи, одинокий, но честный.
Искал новый дом по чужим берегам.
И вот чародей из Озерного края
Отправил скитальца к Рибейским горам.
Спустя три недели дорог и блужданий
Измученный зноем, забывший счет дням,
Он, помня суровый наказ чародея,
Собрался в кулак и полез по камням.
Припев: Слабому здесь не пройти, не прожить,
Сильного трудности не напугают.
Сможешь добраться до самых вершин,
Если в груди огонь полыхает.
3) Пытливо взирало на путника небо,
Пока он по скалам взбирался упорно.
Но дрогнули пальцы, нога соскользнула,
И странник, крича, покатился по склону.
Но он не сдавался - он крикнул заклятье.
Он жизни желал, он цеплялся за волю,
И крылья раскрылись, а горы смеялись,
Открыв новый дом перед первым драконом.
Припев: Слабому здесь не пройти, не прожить,
Сильного трудности не напугают.
Сможешь добраться до самых вершин,
Если в груди огонь полыхает.
Сэм Оливер вбежал, запыхавшись, как раз в тот момент, когда граф (ужасно неприятный тип с тонкими губами, впалыми щеками и какими-то сальными глазками), чинно опустился в кресло. Вид у него при этом был такой, будто он сам император, а семья Оливеров отребье и вообще не достойны даже дышать одним с ним воздухом.
- Эрл Грасс… - поклонившись, сбивчиво проговорил Сэм, и у Милины внутри все сжалось - столько лет приходилось прогибаться перед этим крохобором, и с каждым годом все хуже. И вот, он в их гостиной, и это явно не к добру. – Мы ждали вас через месяц...
Тот бросил на него презрительный взгляд, потом вновь покосился на Милину. Причем так, что захотелось спрятаться за мамину юбку, она как раз застыла (мама конечно, а не юбка!) в дверном проеме, да вот проблема – Милине уже девятнадцать, а вовсе не пять, когда с легкостью помещалась за широкими складками.
Граф ответил, нарочито лениво и даже издевательски растягивая слова:
- Дорогой Сэм Оливер, пора бы привыкнуть. Я приезжаю, когда приходит время платить по счетам.
Сэм побледнел, мать как-то нервно всхлипнула и вцепилась пальцами в дверной косяк. Милине все меньше нравилось происходящее. Раньше этот напыщенный гусь останавливался во дворе и не удосуживался входить в дом, а сейчас вообще в кресле расселся. К чему бы? Может, хочет, чтобы его еще завтраком угостили? Так она не пожалеет ему соли в чай, если что. Прислуг у них нет, она лично отсыплет ему полпачки.
- Понимаю, - начал отец, и Милина едва не сгорела со стыда, слыша, как подрагивает его голос, как он старается угодить. Только сейчас не до гордости, долг в сотню золотом - не шутки. – Но мы еще не готовы…
- Не готовы? – с нажимом спросил эрл Грасс и подался вперед. – То есть, вы не готовы вернуть мне вложенные средства, причем средства, которые обещали окупить в течение полугода? По-вашему, я инвестировал, а дело прогорело?
- Все не совсем так… - начал пояснять отец, но граф не дал закончить.
