1
– Я убью кого-нибудь из них. Честное слово, убью!
Галя схватила сигарету и вхолостую чиркнула зажигалкой.
– Лопатой садовой, – предложила Саша.
Подруга судорожно пыталась закурить.
– Может и лопатой!
– Или граблями.
– Инвентаря там – на три бригады землепашцев! Тяпки всякие, лейки, секаторы… О! Секатором!
Галина чиркнула еще дважды – и швырнула барахлящую зажигалку в стену.
– Они меня доведут! Мне уже омлет в горло не лезет!
На тарелке перед ней действительно остывал омлет. Но возможно, флегматично подумала Саша, причина заключалась в том, что Галка сыпанула в него соды вместо соли.
Что, впрочем, тоже неплохо характеризовало ее состояние.
Исаева резко взмахнула ладонью и задела абажур. Тени панически заметались по стенам, жалобно скрипнул провод.
– Чёрт! Чёрт!
– Галь, хватит себя накручивать. – Саша Стриж выпрямилась и остановила маятник раскачивающейся кухонной лампы. – Они хорошие люди…
Если бы сарказмом можно было поджигать, в руках Галины Исаевой истлела бы не только сигарета, но и вся пачка. Да и омлет бы уже полыхал.
– Меня окружали хорошие люди, медленно сжимая кольцо! – процитировала она.
– Сама залезла в это кольцо.
Галя сникла. Нечего спорить: Стриж права, с какой стороны ни погляди. Залезла, как толстуха в хулахуп. И там застряла.
– Сожрут они меня с потрохами, – тоскливо пробормотала она. – В печку на лопате сунут и заслонкой закроют. Как еще изводили добрых молодцев?
– В баньке парили, – машинально сказала Саша, осматривая ящик в поисках коробка. Где-то он ей попадался… А, вот!
– Пройденный этап. Банька уже была. С сугробом.
– Ты ныряла в сугроб?
Саша кинула коробок, Галка ловко поймала.
– Не ныряла, а нырнула. Один раз. И потом торчала бледными ногами из сугроба, как вареная курица из супа, пока меня не вытащили.
Она чиркнула спичкой об коробок и сломала спичку. Пылающая серная головка упала на скатерть.
«Ну, началось…» – поздравила себя Саша.
Вещи, оказавшись в руках ее подруги, принимались вести себя агрессивно. Чайник судорожно пыхал паром, как престарелый обиженный дракон. Сковородка сбрасывала ручку в ту самую секунду, когда ее вытаскивали с яблочным пирогом из духовки. Шкафы роняли полки, предпочитая стеклянные.
Однажды в юности Саша с Галей забежали в подъезд, и на трех этажах одна за другой приветственно взорвались лампочки. Прошли по первому этажу: дзыньк! Сунулись на второй: бамц! Допрыгали до третьего: хрясь! И везде осколки – только успевай закрывать голову.
Когда Саша добралась до своего четвертого, у нее по загривку бегали мурашки размером с клопа. Она предчувствовала самый большой «хлобысь» в своей жизни. Но на четвертом лампочки попросту не было: выкрутили. Она до сих пор полагала, что неизвестный воришка уберег их от локального катаклизма.
– Можешь представить, как ликовала эта морда? – мрачно спросила Исаева. – Как школьница, на глазах которой директор выпал из окна.
Саша мысленно перебрала семейство Сысоевых, пытаясь сообразить, о ком идет речь. Образ парящего за окном директора в костюме и съехавших на нос очках мешал сосредоточиться.
– Стриж, спасай! – Галка молитвенно сложила ладони. – Поезжай со мной!
– Забудь, – коротко отказалась Саша.
– Всего три дня!
– Какая там от меня может быть помощь! Труп закопать?
– Моральная! Сашка, я одна среди них озверею. Они в меня пиками будут тыкать. Как матадоры в быка!
– Ты не одна, – напомнила Саша. – У тебя Олег.
– Мужчины в таких делах понимают не больше, чем медуза в коньяке!
Летящий директор в Сашином воображении сменился крепко выпивающей медузой. Галка еще раз чиркнула спичкой (на этот раз отлетела стенка коробка) и криво усмехнулась:
