– Я не хочу этим заниматься.
– У тебя нет выбора.
– При всем уважении, сэр, я старший агент и имею право говорить то, что думаю о моих заданиях.
Он молча разглядывал ее. С момента последней встречи она заметно похудела, а в ее взгляде прибавилось жесткости. Она смотрела на него с плохо скрываемым вызовом, ее гнев был готов выплеснуться наружу. Перед ним на столе лежала папка с ее личным делом. Безупречный послужной список, пример для подражания. Но одни лишь факты, никаких подробностей, которых никто не знал и вряд ли когда-либо узнает. Ведь она никогда не рассказывала о себе, да никто ее и не расспрашивал. От нее требовалось лишь одно – выполнять свою работу при любых обстоятельствах, а он следил, чтобы все так и было.
– Комитет по вопросам безопасности выбрал тебя. Члены комитета считают тебя лучшим кандидатом на эту должность, и их решение не обсуждается.
– Черт возьми, я вам не нянька! Любой новичок справится с этим, – процедила она сквозь зубы, рискуя нарушить субординацию. Она это понимала, но ей было наплевать. Уже ничто и никто не могли причинить ей боль. Можно разве что похоронить ее на такой гребаной работе, как та, что ей предлагали. Ей хотелось настоящего дела, на которое можно было направить всю свою энергию. Задания, которое вымотало бы ее настолько, что у нее не осталось бы ни сил, ни желания думать и вспоминать.
– Это из-за моего ранения? Они думают, я не готова к оперативной работе? – спросила она.
– А ты готова?
– Абсолютно. Я прошла реабилитацию и получила разрешение психологов.
– Хорошо, рад слышать. Завтра приступишь к работе. Ознакомишься с отчетами предыдущего коммандера до отъезда в Нью-Йорк.
– Черт, Стюарт! Ты же знаешь, я этого не заслуживаю!
– Ничего личного, агент Робертс. Вы свободны.
Заместитель директора Секретной службы Стюарт Карлайл смотрел вслед уходящей высокой, подтянутой Робертс, охваченной яростью. Он не сомневался, что она справится с новым заданием, в конце концов она всегда справлялась. Но интересно, как она выплеснет свою злость?
* * *
– Седьмая кабина свободна, – сказал ей начальник тира.
Кивнув в ответ, Робертс взяла наушники и прошла по длинному коридору, вдоль которого располагались отдельные стрелковые кабины. На ней была серая футболка и синие спортивные штаны. Перед походом в тир она два часа провела в спортзале, и футболка на спине была мокрой от пота. В маленькой сумке у нее был служебный пистолет и патроны. Глядя прямо перед собой, она быстро приближалась к узкой стеклянной кабине.
Стрелковая кабина была оснащена специальным пультом, позволяющим выбирать тип мишени и устанавливать расстояние до нее. Она начала со средней стандартной фигуры и в легком темпе отстреляла всю обойму, держа пистолет то на уровне груди, то на уровне головы. По мере того, как она ритмично нажимала на курок, ее сознание медленно освобождалось от эмоций до тех пор, пока она не стала чувствовать лишь отдачу от пистолета и мерное биение собственного пульса. Перестав злиться по поводу нового назначения, которое казалось ей незаслуженным понижением в должности, Робертс передвинула мишень на пятнадцать метров дальше. Теперь от нее требовалось еще больше концентрации, чтобы попасть точно в цель. Женщина принялась стрелять быстрее, и сжимавшее ее сердце чувство потери и тоски начало отступать. К тому моменту, когда Робертс выбрала самую мелкую мишень на самом дальнем расстоянии, она уже не чувствовала ничего.
* * *
Приняв освежающий душ, обнаженная Кэмерон прошла по ковру, устилавшему пол в гостиной. Квартира, в которой она жила, находилась на двадцать первом этаже, окна в ней были от пола до потолка. Ночной Вашингтон был как на ладони – от простиравшейся во все стороны красоты захватывало дух. Она налила себе виски в тяжелый бокал и облокотилась на стойку, разглядывая огни города вперемешку со звездами. Когда-то эта пронзительная красота не оставляла ее равнодушной. Не раз она расслаблялась после напряженного дня, глядя на это пространство мерцающего света и обретая равновесие. Она часто любовалась ночным небом прежде чем, лечь в постель, но в ту пору она была не одна…
