Покручивая ножку пузатого бокала, в котором на дне переливался неразбавленный виски, Полина наблюдала за шустрым барменом, поглядывающим на нее заинтересованно весь этот час. Он был симпатичным, достойно сложенным молодым человеком с длинными дредами на голове и тоннелями в ушах. И если на такое проявление индивидуальности в Питере она бы не обратила внимания, здесь, в Калининграде, парень выглядел диковинно и экстравагантно.
Полина усмехнулась и опустила голову, давая бармену мнимую надежду на то, что эта холодная, но притягательная особа наконец почтила его персону должным вниманием, когда он и так перевыполнил сегодняшний план по жонглированию бутылками.
Жаль, что скупая улыбка девушки была посвящена ни ему, а надписи на его бейдже, где вместо имени вызывающе пестрело – Эй, как тебя там?!
Полина задумалась.
Действительно.
Когда ты только приходишь в бар с целью надраться, чувак за барной стойкой для тебя волшебник или святой, которому ты заглядываешь в рот и ловишь его взгляд, чтобы обратить на себя внимание. А как только всемогущий алкоголь разливает смелость и геройство по венам, так волшебник вмиг бесполым существом становится: без имени и уважения, рассчитывающий разве что на панибратское «эй!» или «слышь!», ну а чаще всего на свист и щелканье пальцами.
– Девушка, можно узнать ваше имя? Я хочу представить его вместе со своей фамилией, – затылка Полины коснулось дыхание.
Она замерла.
Пару раз моргнула.
Всего на секунду сжала ножку бокала, но тут же вернулась в обычное равнодушное ко всему состояние.
Этот глупый подкат… такой привычный и до боли знакомый…
Этот голос…
Лучше бы память его не идентифицировала, но импульсы уже разогнались в крови, запуская необратимый процесс…
Или еще обратимый, пока Полина сидела к голосу спиной. Она его чувствовала кончиками ушей и затылком. Он стоял и ждал, когда девушка к нему обернется, но Полина не торопилась.
И все-таки это была не лучшая идея.
Она уже три дня находилась в родном Калининграде, и за эти три дня ни единой знакомой души и лица. Забуриться в не самый популярный бар города ей казалось отличным решением, чтобы скоротать этот вечер. Какими бы сложными ни были отношения между Полиной и ее матерью, но сегодняшняя проведенная днем операция у родительницы при всей своей простоте и будничности даже у индифферентной Полины вызывала чувство беспокойства.
И всё же, откуда он здесь?
В четверг, в Богом забытой забегаловке…
В месте, от которого раньше педанта Роберта Гризманна тянуло блевать…
А он ждет.
Стоит и дышит ей в спину.
Интересно, он подошел, потому что узнал ее или неведомо решил склеить подружку на вечер?
Полина сомневалась.
Если обернется, она встретится с прошлым… от которого пряталась четыре долгих года.
С прошлым, утонувшим в крепком алкоголе и беспорядочной связи, от которой до сих пор тошно и гадко. Нарочно с грязью себя смешала, чтобы Он, если бросится ее отыскать, не смог простить, не посмел дотронуться впредь, побрезговал…
С прошлым, которое не оставило ничего кроме ран в душе и сердце, ставшее пустой оболочкой, но сумевшее затянуться грубыми рваными шрамами…
С прошлым, забравшим у нее настоящее…
Три секунды сомнений…
Две…
Одна…
– Неужели это еще на ком-то работает? – повела плечом Полина и нарочито медленно крутанулась на высоком стуле. – Привет, Роберт.
Нет, он ее не узнал…
Тогда, когда подошел…
Он узнал сейчас, когда вспыхнули его глаза стальным блеском. А разве у Роба были серые глаза? Полина не помнила, какого цвета были глаза Роберта Гризманна. Вернее, даже не замечала…
Она была в плену других – серо-голубых, прозрачных, с синеватыми вкраплениями, обрамлённых темными густыми, но короткими ресницами. Этот контраст светлых волос и темных ресниц и бровей Полину всегда восхищал. Она считала это особенностью. Она вообще считала
