Нас всегда было двое. Даже в моих ранних воспоминаниях он занимал основную часть, так или иначе, все в моей жизни связано с ним. И осталось неизменным, что десятки раз на дню я стремлюсь мыслями к нему. Его отсутствие никогда не давалось мне легко, даже не заметил, как привычка быть в курсе о его местоположении и состоянии смешалась с моей кровью. Порознь быть мы не привыкли, и каждый из нас не переносил долгой разлуки. Возможно, еще в утробе матери мы приняли решение держаться друг друга.
С детства у нас сформировалось понимание, что как бы разительно ни одевались, все равно внешне остаемся одинаковыми. Посторонние особенно любили заострять внимание на этом, чем мы охотно пользовались. Часто ему доставалось за мои выходки от родителей, как и в школе зачастую. Когда же неприятности преследовали его, мне не составляло труда выдавать себя за него. И удивительно, мы оба отличались высшими баллами в учебе, научившись применять на общее благо свои сильные стороны.
Когда я набил первую татуировку, брат дал мастеру руку тоже. Какие же усилия приложил, чтоб отговорить его проколоть ухо, знаю только я один. За что он меня неоднократно благодарил, переболев юношеским энтузиазмом.
В нашей схожести мы нашли свою идиллию, что не мешало нам проявлять индивидуальность. Во многом наши вкусы отличались, однако не категорически и резко. И часто ставили сами границы между собой, которых ни один из нас не перешагивал. Были вынуждены сделать это, так как замечали сами, что есть слишком много того, что нам в одинаковой степени нравится.
Никогда не верил в эту стереотипную фигню–мол, близнецы обладают между собой связью, даже на расстоянии ощущают друг друга каким-то космическим способом. Но почему-то всегда знал, когда брат расстроен или когда ему больно. Читал о его состоянии по навязчивой мысли о нем. Когда же у меня что-то случалось, то почти мгновенно раздавался звонок от него.
Я привык, что он – часть меня. Никогда не было иначе, другого я не представлял. От него тянулось мое существование, моя реальность. Самый близкий человек, знающий меня лучше остальных, мой лучший друг, готовый броситься ради меня в опасность, без разбора прав я или нет.
Конфуз случился лишь однажды. Самый типичный, но для нас двоих вон выходящий. Ведь давно решили, что делить женщин между собой мы никогда не будем.
– Бастиаан!
Я по привычке обернулся. Не сильно утруждался каждый раз объяснять, что Бастиаан – мой брат. Однако на этот раз не успел даже заговорить.
Мне на шею кинулась девушка и поцелуем перекрыла воздух. Не успел заметить ее внешность. Сразу же прорезалась в мозгу картина, как брат недовольно выслушивает мои оправдания, что поторопило меня отстранить девушку и сделать шаг назад.
Она замялась, затем робко улыбнулась. Взяла за руку и вновь приблизилась.
– Привет. Я вчера тебя ждала, почему не пришел?
– Брат приехал, я не мог. Разве не говорил тебе?
– Говорил… – сжав руку крепче, она привалилась к моей груди и с блестящим взглядом стала гипнотизировать. – Но я так тебя ждала.
Засранец… Меня не было лишь два дня, а он успел уже запудрить мозги этой бедняги. И запудренная настолько, что я не повременил заговорить, едва она опять потянулась к моему лицу.
– Хочешь, познакомлю тебя с братом?
– Сейчас? – удивилась она.
– А чего тянуть? – направил к двухэтажному дому, узкая половина которого была отведена нам с братом. – Он как раз вчера вечером вернулся от родителей. Таков наш еженедельный ритуал – один из нас непременно ездит домой.
Что было правдой. Родители наотрез отказывались давать нам карманные деньги и оплачивать жилье, если хотя бы один из нас не навещал их каждую неделю.
– А он не будет против?
