Все началось с того, что этот сумасброд Людвиг высказал как-то на досуге одну мысль – довольно дикую и нелепую с точки зрения здравого смысла. Надо сказать, мой приятель являл собой человека весьма эксцентричного и неординарного. Он тоже писал, но в основном «чернуху», и если его произведения и издавались, время от времени, некоторыми не особо щепетильными издательствами, то всякий раз этими заумными новеллами он приводил своих читателей в неподдельный шок.
Я уже был к тому времени писателем с широко известным во всем мире именем, около десятка моих романов по праву считались бестселлерами в жанре мистической фантастики. Вот тогда-то на уик-энде, который мы проводили на загородной даче одного из наших общих друзей, Людвиг и поделился своей очередной «чернушной» теорией.
Был тёплый летний вечер, на этот раз компания подобралась на удивление однородная – пятеро писателей, двое литературных издателей и один гламурный журналист. Невероятно, но в противовес своим правилам, Людвиг был совершенно трезв. И он вполне серьезным тоном принялся развивать гипотезу, которую, как я тогда полагал, он придумал сам, откопав ее где-то в своей безумной голове среди прочего хлама сумасшедших мыслей.
– Если принять за основу гипотезу о многомерности пространственно-временного континуума, – излагал он нам свой бред, – то можно предположить, что количество измерений, или слоев вселенной практически безгранично. Возможно, что для каждой космической структуры, будь то планета, звезда или галактика, существует свое, присущее только этому космическому телу число измерений, параллельных миров, количество которых не поддается исчислению. Если так, то все эти измерения, плоскости планет, звезд и галактик должны иметь точки соприкосновения друг с другом, причем из одного измерения можно попасть и в миллиарды других, даже если они относятся к иным звездным и планетным системам.
Он выдержал театральную паузу, во время которой никто так и не пикнул. И продолжил:
– Но все это так, к слову. Моя же теория заключается в том, что у нашей планеты, помимо миллионов разнообразных проекций ее миров, существует такой слой, такое измерение пространства (а возможно и времени), где воплощаются в реальность наши мысленные построения, но не все, а только те, что относятся к образам нашего творчества, в данном случае – литературного. Понимаете, все персонажи наших книг воплощены в реальной действительности. Они там живут и действуют, каждый в присущем только ему мире. Естественно, что для родственных персонажей – будь то люди и нелюди – одинакова и окружающая их среда. Вы только представьте себе – в том измерении существуют все эти мои сумасшедшие, маньяки, извращенцы, и их жертвы, а также чудовища и демоны Ивана, – при этих словах он кивнул в мою сторону.
– Постой, Людвиг, – прервал его один из наших собеседников, – вообще-то нечто подобное я встречал у писателя-мистика Даниила Андреева. Но если принять твою теорию о воплощенных образах нашего творчества, отсюда вполне логичным будет предположить, что жизнь этих образов соответствует описанному в произведении сюжету. То есть, я хочу подчеркнуть, что их реальность ограничивается жесткими рамками композиции романа, поэмы, рассказа. И ограничивается как в пространственном плане, так и во временном. Если, например, описанный Иваном монстр вначале уничтожил несколько жертв, а затем пал, сраженный рукой героя, то и в том мире это все произойдет точно так же. Разве я не прав?
