— Веська, ты где?— звонкий голос раздавался в лесу. Парнишка с
лукошком, полным грибов, шел, перешагивая через поваленные бурей
стволы замшелых сосен.
— Веська!
Девочка слышала брата, но не отзывалась. Потому что белка, которую
она заметила на дереве, уже почти спустилась к ней за маленьким
грибом. Веська нацепила его на прутик и протянула вверх. Белка хоть
и видела еду, но видела и человека, поэтому боязливо спускалась,
останавливаясь на месте на несколько коротких минут. Девчушка
понимала, что если не отзовется, то получит нагоняй от брата. Но
все-таки приманить белку ей было важнее. Животные вообще ее любили
и доверяли. Дети в остроге за это прозвали внучкой ведьмы, ведь
даже самые злые псы виляли перед Весей хвостами и лизали
руку.
Наконец решившись, в два прыжка белка подбежала, схватила зубами
гриб и рванула наверх, где и уселась, довольная добычей. Еще более
радостная Веся схватила свое лукошко и побежала на голос.
— Млад! Я тут! — она не боялась заблудиться, лес был знаком и весь
изучен. Но вот гнев брата тоже был знаком не понаслышке. В этот раз
она его уговорила взять с собой, а в другой раз сам уйдет и не
возьмет. А в остроге скучно сидеть. Все заняты работой и детворе
приходится помогать взрослым. Поэтому любой выход за ворота в лес
или на реку это целое событие.
Теперь брат не отзывался. Веся знала, что он нарочно. Она старалась
идти и прислушиваться к звукам, вдруг где хрустнет веточка.
—Ап!— раздалось из-за большого ствола.
—Ай!— испугалась Веська,— чур меня!
—Испугалась? А говоришь не боишься,—брат вышел из тени и показал ей
полное лукошко грибов. У нее до верха еще оставалось место.
—Ну что, лень, чем занималась? Вроде ягоды не ела, я бы
заметил.
—Я белку видела и она даже взяла у меня грибочек,—похвасталась
сестра.
—Еще бы, я дивлюсь, почему они сразу на тебя не прыгают, когда ты в
лес приходишь. Ты наверное не ведьмина внучка, а самого дядьки
Лешего. Ты ему хоть гостинец приноси, а то обидится и спрячет все
грибы от тебя.
—Не спрячет, я слова заветные знаю. Ой! Я не должна это тебе
говорить, Младик. Обещай, что матушке не скажешь. Прошу тебя!
Сестра состроила скорбное личико и сложила ладони. Млад хоть и
готов был рассердиться, но не стал. Ничего тут не исправишь, бегала
Веска к ведьме, помогала часто и та всегда шла им на встречу, если
вдруг была нужда.
—Пойдем, завтра проводы, надо еще успеть пирогов напечь. Матери
поможешь, а я к воеводе схожу, может возьмет меня с собой.
—Не возьмет, маменька вчерась с ним говорила, я слышала. Не уходи,
как мы без тебя будем жить? Меня ребята и так обижают, дразнят
Веслом.
—Вот ты любопытная крыска, везде пролезешь. Жалко, я бы хотел им
помочь.
—Ты нас будешь тут защищать, а вдруг кто напасть решит, пока одни
бабы да старики. Дядька воевода так и сказал, да.
—И то верно. Лихих людей много стало. Ну, раз буду вас защищать, то
слушайся своего старшого, айда вперед, до дому.
Млад и сам понимал, что дядька Ратибор не возьмет его. Когда погиб
их отец, то воевода поклялся матери, что будет защищать их вместо
брата. И теперь он опекал, иногда строже, чем других. Ничего, он
все равно вырастет и станет дружинником. В пахари пусть другие
идут, он воин. И характером крут, не зря его сестрица
побаивается.
—А расскажи еще раз про острог, почему он так называется. А правда,
что есть женщины воины? А еще говорят, что если сильно молится, то
бог спустится на землю и будет помогать. Я буду сильно сильно
молится, чтоб ничего не случилось.
—Ну ты сорока, куда так торопишься. Так что тебе рассказать то, а
то ты меня запутала.
—Про острог.
—Ну слушай, да не перебивай. Давно это было, приехали на берег
речки Рени воины. Объезжали они тогда дозором земли княжеские и
сильно далеко уехали. А чтоб ночью не возвращаться, решили остаться
на берегу и заночевать. Коней помыли, напоили, себе еды
приготовили, да и легли. А ночь была темная темная, не гуляла по
небу в ту ночь богиня Дивия, не видать было ни зги. И вот одному
воину приспичило до ветру сходить. Отошел он от берега и вдруг
откуда ни возьмись летят на него глаза, размером как плошки и огнем
горят. Хоть воин он был закаленный, а испуг его взял, да и крикнул
он со всей мочи:
