Тот день сразу как-то не заладился. Не пошёл день. Тормозил.
Стоял перед ним как небритый, пьяный дворник, который тебе перед
автомобилем сугроб навалил. И говорил дерзко и с оттягом:
- А чё?
И вроде бы и в рожу дать нужно. А ведь не дашь. Потому что
интеллигент. Потому что …. Да ещё куча там всяких потому что, но
главное что интеллигент. А дворник это чует. Он может быть один не
азиатский дворник на весь город остался. От того и «а чё?» его
выглядит как насмешка. Как вызов выглядит. Вот такой вот начался
день – как последний русский дворник.
Кроме дворника с утра ещё куча всяких мелких происшествий
навалилось. Они по отдельности вроде так – ничего серьёзного. Но
вместе выводят из себя. Выводят не по шуточному, по полной выводят
из себя.
Спустило колесо. Пришлось доставать насос. Так как всё делалось
впопыхах и быстрей-быстрей, он забыл выключить магнитолу. Колесо
накачал, но сгорел предохранитель питавший магнитолу. Он же питал и
прикуриватель. Вот так. Ни покурить не музыку послушать. Хотя
курить он уже год как бросил.
На работу добирался в тишине. Тишина, конечно, была
относительной. Все вокруг, куда то ехали, ревели моторами, гудели
клаксонами и смотрели друг на друга в зависимости от вида стекла,
кто то тонировано, кто то напрямую глаза в глаза, не скрываясь и не
прячась, иные смотрели из- за шторок, как под вуалью. Пассажиры
общественного транспорта смотрели сверху вниз на водителей
автомобилей и чувствовали себя в этой утренней пробке падишахами,
восседающими на слонах и непременно первыми, уезжающими по
выделенной полосе. Так, и должно было быть. Но так не было. В этой
огромной утренней пробке никакого верха и низа уже не существовало,
не существовало никакой иерархии. А как в преисподней. Где души
праведников уже отобраны, а остались только мы – грешники. И для
нас уже кипит и пенится один здоровый дорожный котёл! И все мы
едины, едины в общем желании – поскорее куда-нибудь доехать.
Ясное дело, что после такого начала дня и его продолжение было
скомкано. Как комкают ненужный, неудачный лист бумаги, превращая из
гладкого в ребристое, а из белого в грязное и засаленное.
В коридоре к нему подскочил сотрудник его отдела. Это был один
из тех сотрудников, который держится в коллективе за счёт
феноменальной прозорливости и дара предвидения. Вот и сейчас он
как-то так залихватски подскочил, как будто хотел вырвать сразу три
ребра, потом передумал и отделался только словесной отповедью.
- Нас не утвердят. Реклама не пошла. Четыре проекта
рассматриваются. Мы в аутсайдерах.
Вот так вот! С места и в карьер! Без шансов, без вариантов. Тон
такой деловой, деловой, а глаза заискивающие, заискивающие. С
отпечатком вечного предложения дружбы в зрачках.
«Зачем тебе моя дружба? У тебя же не может быть друзей. У тебя
только начальники и подчинённые. А говоришь ты мне, что бы совесть
свою оправдать. Наверняка уже себе другое место ищешь. Скатертью
дорога».
- Голосования ещё не было. Давайте не будем спешить.
Всё вежливо и интеллигентно. Ну, прям так же как утреннему
«последнему русскому дворнику». Ведь так и нужно отвечать подлости,
ни скатываться же на одну волну с ним. Подлость ретировалась,
поджав хвост. Пару раз обернулась. Посмотрела вслед. Оценивающе
посмотрела. Думала наверно, не сделать ли ход назад. Она умна эта
подлость.
Но нет, не сделает. Потому что всё это у него лишь бравада.
Пшик. За которым стоит обида и злость. Но их нужно прятать, а
бравада пускай будет. Пускай стоит как Пересвет, дожидаясь
Челубея.
А на самом деле всё плохо! Заниматься три месяца проектом. Знать
что у тебя лучший материал и, что самое главное – лучшая концепция.
А ещё, у тебя есть убойный слоган – «Беги! Если не можешь
ползти!»
