Лось Наталья
РУСАЛКА XXL
Стилист Юрик Латун за пять лет работы в модельном агентстве
«Карамели» повидал всякое. Этот день был особенно тупым,
изматывающим и непродуктивным. Организуя место съёмки, обломал себе
ноготь. Две модельки вышли на подиум в одёжках оверсайз, надетых
задом наперед. Дизайнер долго не соглашался с выбранным реквизитом
и обозвал фриком. Геля с Леной подрались прямо перед выходом на
подиум, по-бабски вцепились друг другу в волосы, испортили
причёски, плевались друг в друга, размазали макияж. Танюся
нажралась яблок, и платье, которое шилось для неё, не застегнулось.
На справедливое замечание обозвала педиком. Когда лезут в личную
жизнь — это особенно невыносимо.
С утра
Юрик отогнал свою машину в ремонт, заплатил аванс, и денег на такси
не осталось. Домой пришлось возвращаться на общественном
транспорте.
Он с ужасом пробирался сквозь толпу
пассажиров, болезненно ощущая, как о бежевое кашемировое пальто
трутся китайские болоньевые куртки. Светлые перчатки, стильная
причёска, слегка подсурьмлённые веки, выглаженное эпиляцией лицо
вызывали у гегемона презрительные усмешки. Один вонючий хмырь грубо
толкнул у выхода: «Девушка, вы выходите?». В общем, проза
жизни.
Он уже подходил к
своему дому, как сзади налетели двое, стукнули чем-то тяжёлым по
красивой причёске, и Юрик упал к их ногам. Безжизненного Стилиста
погрузили в ржавый микроавтобус и отвезли в лес. Там бандиты
содрали с него пальто из альпаки, пиджак от Армани, швейцарские
часы и новые туфли «Баркер».
Он очнулся от
холода. Вокруг стояла кромешная темень. Он попытался встать, но в
лицо лезли какие-то веники, прутья хлестали по рукам и груди. Никак
не мог понять: где он и что ему надо делать. У Юрика полностью
пропала память про себя. Когда стало светать, он, дрожа от холода и
цепляясь за валежник итальянскими носками, нашёл едва заметную
тропку к дачному кооперативу.
Стилист долго и
упорно ломился в чужой огород. Ему удалось открыть калитку,
примотанную к хлипкому покосившемуся заборчику алюминиевой
проволокой, и проникнуть в маленькое неказистое помещение чужой
дачи, куда долгое время свозили из городской квартиры журналы
«Работніца і сялянка», изношенную одежду и поломанную мебель. Юрик
рылся в мешках, доверху заполненных кримпленовыми платьями с
блёстками, бесформенными шерстяными кофтами без пуговиц и прочим
барахлом, и как никогда в жизни радовался такому изобилию
шматья.
Он снял и
аккуратно сложил любимые брендовые брюки. Натянув на ноги шерстяные
носки с проеденными молью дырками, надел на себя старое женское
пальто, лёг на скрипучую кровать и накрылся стёганым одеялом с
выжженным углом, из которого торчала подпаленная вата. Голова
болела, и, пощупав затылок, он обнаружил слипшиеся от крови волосы
и мокрую рану. Свернувшись калачиком в этом чужом неприветливом
месте, он забылся тяжёлым сном.
Утром Юрик
обнаружил небрежно сложенную печку с сизоватыми, не обмазанными
кирпичами, испачканными сажей и брызгами жира. На печке стояла
мятая алюминиевая кастрюля с обломанными ручками. Как обращаться с
печкой, Стилист не знал. Поэтому согревался под одеялом и
мучительно вспоминал, кто он такой. Иногда вставал и искал что бы
поесть, но кроме трёх банок с солёными огурцами и пачки гречки
ничего не увидел.
Он пожевал
гречку, открыл банку и съел пару огурцов. Выглянул в запотевшее
окошко, составленное из двух стёкол, и увидел на выбеленной
изморозью траве какие-то уродливые предметы — самодельные козлы,
ржавую бочку, старые цинковые вёдра. Непонятная, чужая территория
вызывала у него отвращение и страх. Он не хотел вживаться в неё и
осваивать эти чужие пространства. Мочился в кастрюлю.
