Каринка, как всегда, кричала. Впрочем, чему удивляться? Так проявлялась горячая армянская кровь. В Каринкиной семье никогда не разговаривали на полутонах. Там всегда было шумно – и в радости, и в горе. Аня морщилась от ее громкого голоса, отодвигала трубку от уха – пережидала. Знала, подруга накричится и успокоится. Так бывало всегда.
Однако сегодня Каринку несло.
– Слушаешь? – периодически сурово уточняла она.
Анна торопливо отвечала:
– Да-да, конечно! А что же я делаю, по-твоему, господи?
Карина недоверчиво усмехалась:
– С тебя станется!
Анна слушала. Разумеется, слушала. Морщилась, кривилась, но слушала. И понимала – подруга права.
Наконец та замолчала, громко выдохнула и произнесла последнее:
– Ну? Какие действия?
Каринка была человеком действий, кто спорит? А Анна… Анна уж точно таким человеком не была.
– Ну… А каких действий ты, собственно, ждешь? – И торопливо, боясь гнева подруги, добавила: – Нет-нет! Я поняла! Ты, конечно, права! Только… Мне надо подумать.
Каринка опять взорвалась:
– Подумать? Ну да, разумеется! У тебя же совсем не было времени, чтобы подумать! Ты же так занята, правда? Спасибо, что хоть на этот разговор время нашла!
Анна пыталась подругу остановить, понимая, что это труд напрасный и пока Каринка не выскажется, не замолчит.
И все же примирительно сказала:
– Кар, да я все поняла, успокойся! И повторяю, ты, конечно, права. Просто… Это же такое дело… Ну как так – с обрыва? Надо прикинуть, посчитать, наконец. Дело-то очень серьезное.
Каринка перебила:
– Слушай, а у тебя вообще деньги есть? В смысле – отложены?
– Да-да! – заторопилась Анна. – Конечно, а как ты думала? Ты же знаешь меня, я осторожная и аккуратная. И еще – такая трусиха!
– Я не имею в виду деньги на твой обезжиренный кефир и на УЗИ желудка – я имею в виду деньги, Ань! Ты поняла?
Пока Анна медлила с ответом, Карина ответила сама:
– Господи, да о чем я? Что я у тебя спрашиваю? Совсем рехнулась. Какие деньги? Ну какие у тебя могут быть деньги? Нет, это я, Ань, дура, а не ты!
И она замолчала.
Анна тоже молчала, прикидывая, что тут можно ответить. Точнее – соврать.
– В общем, так! – снова вступила Карина. – Путевку я тебе оплачиваю. И никаких возражений! Ты меня знаешь, как я сказала, так и будет! Путевку оплачиваю, а уж все остальное – сама! И кстати! Путевка – это не благотворительность, это подарок на твой юбилей! Мне так проще, не надо голову ломать: раз – и все, я свободна. А, красота? – Теперь голос Карины чуть поутих, стал мягче. Она понимала, сейчас начнутся баталии.
Анна задохнулась от возмущения:
– Ты спятила, Кар? Какие подарки, какой юбилей? Я вообще о нем не думаю, вообще забыла! Ты же знаешь, как я отношусь ко всему этому – как я ненавижу свои дни рождения! А уж юбилеи эти… Нет, ты правда рехнулась!
– Ага, – беспечно согласилась Карина, – рехнулась. Короче – хочешь мне облегчить жизнь? Тогда – соглашайся.
И совсем умоляющим голосом добавила:
– Ань! Ну ты же знаешь – мне это вообще ничего не стоит!
Анна вспыхнула и оборвала разговор:
– Все, Кар! Ты меня услышала. Закончили, все. А над твоим предложением я подумаю, обещаю! – со смехом добавила она. – Слышишь, о-бе-ща-ю! – И положила трубку.
Обе понимали – разговор не закончен. Они слишком хорошо знали друг друга.
Анна потерла горящие от возбуждения и возмущения щеки и прошлась по комнате. Нет, Каркино предложение – что говорить? – мечта. Сказка. Но быль ли? Денег, конечно, не было. Нет, они были, но разве это деньги? Каринка права – на обезжиренный кефир и УЗИ. На другое не хватит. А уж на поездку в Италию… Смешно.
На всякий случай Анна залезла в заначку, как будто там что-то могло измениться. Сумма была ей известна до копейки. И прибавиться ничего не могло. Она быстро пересчитала жалкую пачечку долларов и вздохнула. Нет, ничего не получится. К тому же в Италии – евро, а он дороже доллара. И это означает только одно – денег еще меньше.
