– Вы даже представить себе не
можете, что отец с вами за это сделает! – рявкнула я, обернувшись
на толкнувшего меня в спину русала. – Он вас всех в труху…
– Заткнись! – грубо обрубил меня
второй из конвоиров, схватив за руку и буквально затащив в водный
портал, перемещая нас на палубу какого-то корабля.
– Вы об этом пожалеете, кильки
будущие… – прошептала я, нервно всматриваясь в спокойную водную
гладь.
Всю свою жизнь я старательно
избегала морскую воду.
«Помни, Кэсси, ни капли не должно
коснуться твоего тела, до наступления твоего двадцать первого дня
рождения!» – после каждой редкой встречи, напоминал мне папуля. Не
только это, само собой он мне напоминал. Список запрещённого до
моего совершеннолетия был воистину обширен, но это было главным и
нерушимым правилом, от которого зависела моя безопасность. Ведь
только по следу моей спящей внутри силы, на которую откликнется
морская вода, папины недоброжелатели могли меня выследить.
Именно поэтому этому правилу я
следовала неукоснительно, под зорким надзором мамы.
И что мы имеем по итогу?
Меня выкрали из собственной
ванной!
В одном полотенце!
В тысяче километров от солёной
морской воды!
И оказалась посреди… да окуньки его
знают, куда именно меня притащили эти рыборожие! Ну ничего… скоро
мама заметит, что я пропала и вызовет папу. Он из этих хвостатых
кильку в томате сделает и мне баночки подарит!
Утешая себя этими мыслями, я
практически не испытывала страха. У папы есть враги, которые всё
никак не могут успокоиться на тему меня, считая недостойной его
трона и звания наследницы. Но никто из них не обладает достаточной
силой, чтобы открыто противостоять отцу.
– Подарок для Ван дер Деккена!
Меня потащили в сторону массивной
двери, распахнувшейся при нашем приближении.
«Капитанская каюта!» – промелькнуло
у меня в голове, когда я прикидывала размеры корабля и судорожно
пыталась вспомнить, где раньше слышала это имя.
Деккен… Деккен… Я точно что-то
читала про него! Или мне рассказывал кто-то из присылаемых папой
наставников… Капитан Ван… как этот чешуйчатый сказал дальше? Не
важно! Кем бы этот капитан не оказался, жить ему осталось недолго.
Ровно до появления моего папочки.
Который, к слову, уже должен быть
тут… Опаздывает.
– Руки убрал! – сквозь зубы рыкнула
я на схватившего меня за предплечье и толкнувшего вперёд
конвоира.
Сил этот мужлан не пожалел, отчего я
неуклюже завалилась на колени, сконцентрировавшись больше на
попытке не дать сползти прикрывающему наготу полотенце, нежели на
удержании равновесия.
– Отец вас на корм рыбам пустит! –
зашипела я от боли в коленях, сильно приложившись об деревянные
доски.
– Слишком острый язык у подарка, –
раздался тихий мужской голос, от которого у меня внутри всё
похолодело.
Сила.
Я чувствовала мощь морской стихии.
Обычно только с папой я ощущала нечто подобное!
Медленно повернув голову в сторону
говорившего, первое, на что я обратила внимание, были его сапоги.
Мужчина сидел в кресле, вальяжно расставив ноги, на полу у которых
расположились две полуголые сирены, чуть ли не целуя кожаную
поверхность высоких чёрных сапог своего господина.
Они водили по ним тонкими пальцами,
прижимались щеками, с надеждой бросая жаждущие хоть капли внимания
взгляды на мужчину… И, да. Они всё же целовали ему сапоги,
демонстративно пошло и медленно.
Гадость.
То-то сапожки этого капитана аж
блестят! Губку для обуви ему порекомендовать нормальную, что ли?
Сирены, конечно, сами любят находить себе мужчину и служить ему, во
всех смыслах, но…
Что из них выходят отличные грелки
для кровати – я слышала. Но вот про клининг и химчистку… Такое я
вижу впервые.
Подняв глаза выше, я чуть не
закашлялась, поперхнувшись воздухом. Всё то время, что я наблюдала
за процессом чистки капитанской обуви, сам мужчина смотрел только
на меня. Так же безразлично, как и на действия своих сирен.
