Осень стояла жутко холодная, крайне нетипичная для этих мест.
Раннее утро едва вступило в силу, а следственно-оперативная группа уже прибыла на место. Хуже всех выглядела лейтенант Вихрева – голубоглазая блондинка, тонкая, как тростинка, кудрявая. Она выпучила глаза и зажала одной рукой рот, подавляя крик, полный ужаса и омерзения. Но отвести взгляд никак не могла от окоченевшего тела на ступенях здания, известного когда-то как Театр молодёжи и сатиры.
Он не работал уже лет двадцать. Всё, что осталось от него – чёрные ступени, прохудившиеся стены и полностью выбитые окна. Сюда не ступала нога человека уже очень давно – до сегодняшней ночи.
– Лейтенант Вихрева, – хрипло обратился к ней подполковник – лысоватый и крепкий мужчина в пальто болотного цвета. – С Вами всё в порядке?! Нашатыря дать?
Криминалист со смешной фамилией Кокосов, всё это время не отрывающий внимательного взгляда от лежавшего трупа, тут же поднял голову, будто обращались к нему. Он держал лежавшую девушку за щёки в своих белых перчатках и аккуратно поворачивал её из стороны, изучая глубокие багровые точечные отметины на её щеках и шее. Укусы. Глубокие укусы.
– Нет, товарищ подполковник, – ответила она, страшно бледная. – Просто… Просто…
– Я знаю, что Вы в своей академии ни хрена такого не видели, – пробурчал он хмуро. – А тут сразу… Такое. Капитан Котов, Вы допросили… Свидетеля?
Третий участник следственно-оперативной группы – плечистый брюнет в кожаной куртке, мрачно посмотрел на него, доставая из кармана джинсовых брюк чёрную пачку сигарет. И вытащил одну. Неуверенно протянул пачку подполковнику, тот принялся копаться в ней и вытащил себе.
– Допросил, – кивнул он. – Шёл он себе и шёл, увидел её. Побежал до других прохожих, они и вызвали.
Подполковник достал зажигалку, щёлкнул. Огонь пополз по сигарете; протянул её Котову. Тот прикурил тоже.
– Куда он шёл-то?
– Как куда… Шёл на теплотрассу. Греться. Бомжи там часто собираются.
– Кокосов! – неожиданно громыхнул подполковник, отчего Вихрева дёрнулась. – Что скажешь?
– Убили несколько часов назад, – ответил тот. – Асфиксия.
Он показал пальцем на жуткую тёмно-бордовую борозду у неё на горле.
Вихрева могла порадоваться только тому, что глаза убитой были закрыты. Хотя, наверное, она и так будет несколько месяцев видеть это тело в своих кошмарах. К тому же, лежавшая девушка на ступенях заброшенного здания Театра молодёжи и сатиры очень жутко напоминала ей её саму: такая же кудрявая блондинка, только младше лет на семь.
– Где-то я её видел до этого, – мрачно заявил Котов. – Точно тебе говорю.
Подполковник – тоже бледный до ужаса – скосил на него глаза:
– Кажется, небось. Ты установил личность?
– Конечно, – ответил он. – У неё с собой паспорт. Анастасия Игоревна Самойлова. Две тысячи шестого года рождения. Только в сентябре исполнилось восемнадцать лет. Зарегистрирована по адресу: улица Ирины Шихман, дом шестьдесят девять, квартира восемнадцать.
– Вихрева! – позвал подполковник, и та опять вздрогнула, как от удара током.
– Слушаю, товарищ подполковник.
– Ты и поедешь к ней домой. Побеседуешь с её родителями. Что вчера делала, почему не заявили ещё… С кем конфликты были. В общем, не мне тебя учить. Бери водилу. И езжай. Мы с Котовым на его машине проедемся…
– Так точно, – она отошла отсюда и почувствовала несказанное облегчение: ей показалось, что ещё бы немного, и рвота однозначно вырвалась бы из неё неукротимым потоком.
– Вихрева! – окликнул он внезапно, и та с неохотой оглянулась.
– У тебя кто уголовное право преподавал?
– Василий Бадмаевич.
Подполковник кивнул со знанием дела.
– Иди, иди.
Она подошла к чёрному микроавтобусу с красной полосой, на которой красовалась надпись большими буквами «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ».
