Наконец-то добираюсь до дома.
Командировка затянулась, и вместо трех дней в Ростове задержалась
на пять. Сил нет никаких, и, сбросив туфли на высоком каблуке, я с
облегчением выдыхаю.
- Миш, ты дома? – зову мужа.
В ответ тишина.
Скорее всего снова задержался, после
повышения он частенько стал работать до ночи, но причина ясна –
новая должность, обязанности, и желание установить свои порядки –
требуют времени.
Подхожу и заглядываю в холодильник,
замечаю коробки из «Рафти» и тяжело вздыхаю. Нужно срочно что-то
приготовить, муж любитель домашней стряпни, но из-за моего
отсутствия ему частенько приходится заказывать еду на дом. Понимаю,
что ресторанная – не самый худший вариант, но все же.
Решаю принять душ, и несмотря на
тотальную усталость – сделать плов, который он так любит.
Снимаю брючный костюм, нижнее белье,
и включаю напор горячей воды, чтобы согреться.
На календаре двадцатое ноября, и я
знатно замерзла, пока добиралась из аэропорта. Несмотря на печку в
такси, к концу поездки меня по-настоящему начало знобить.
Немного согревшись, выхожу и кутаюсь
в теплый халат.
На часах десять и я снова пробую
набрать супруга.
Предыдущие попытки не увенчались
успехом, мобильник Михаила недоступен. Его дурацкая привычка
выключать телефон, когда занят или находится на встрече, меня
раздражает, но отчасти я понимаю желание Миши не отвлекаться. В то
же время сомневаюсь, что в такое время он проводит какое-то
совещание с клиентами, и начинаю испытывать тревогу.
Почему не поднимает?
Снова длинные гудки.
- Какого черта? – чувствую, что
начинаю заводиться.
Неужели так сложно написать хотя бы
слово?
Обычно Михаил предупредителен, и мне
становится беспокойно.
Откладываю аппарат и иду на кухню,
чтобы заварить себе ромашковый чай. Не успеваю включить чайник, как
сигнал телефона раздается трелью.
- Наконец-то! – произношу вслух, но
тут же морщусь, не он.
- Привет Анютка, - здороваюсь с
близкой подругой. – Не спится? – удивляюсь ее звонку, так как
ложится она около девяти, аргументируя свое желание спать по
двенадцать часов тем, что кожа во сне отдыхает и становится более
упругой, мол во время сна она молодеет.
- Ага, слушай, а ты где? –
интересуется, слышу, как тяжело дышит.
- Дома, прилетела из командировки, а
что?
- А-а-а, просто удивлена, что тебя
нет в клубе, вместе с Мишей, - голос выравнивается.
- В клубе? Каком еще клубе, муж на
работе.
- Кристюш, у меня еще нет
галлюцинаций, я в «Сохо», и прямо сейчас смотрю на Михаила.
- Хм, странно, может быть, у него
рабочая встреча? – удивляюсь, но стараюсь не подавать вида.
- На танцполе? – понимает, что я
сбита с толку. – У вас все в порядке? – нотки беспокойства снова
возвращаются в голос.
- Да, более чем, - отвечаю без
сомнения. – Этому явно есть какое-то объяснение.
- Возможно, - соглашается подруга. –
В любом случае, знай, что Миша, какой-то хмырь и еще две телочки
примерно на лет десять младше нас – составляют ему компанию.
Ее слова еще больше
расстраивают.
- Хочешь, подойду к нему? Узнаю, что
да как, - предлагает.
- Нет, не стоит, отдыхай.
- У шефа днюха, заставил всех
переться в клуб отмечать, сижу тут как на иголках, уже спать пора,
и алкоголь на дух не переношу, думаю, что скоро вызову такси и
поеду в люлю, - переключается на свое.
- Понятно, - не могу ни о чем
думать, прикидывая в голове, что же мой муж делает в «Сохо» и
почему выключил телефон.
- Ладно, завтра брякну, пообедаем на
днях, - прощается.
- Хорошо, - выдаю односложно.
Аня отключается, а я стою как
вкопанная, и слушаю короткие гудки, не убирая трубку от уха.
Не понимаю. Ничего не понимаю.
Отбрасываю аппарат, снимаю халат,
так как волны жара окатывают с такой силой, что на лбу появляется
испарина, и надеваю шелковый пеньюар. Сажусь в кресло и смотрю в
одну точку на стене.
