Последние пятнадцать минут судебного заседания было очевидно, что Гарри Фритч, помощник окружного прокурора, попросту тянет время. Он копался в бумагах, повторно задавал одни и те же вопросы и время от времени исподтишка поглядывал на часы, висящие на стене.
Наконец он резко выпрямился и проговорил, повернувшись с вежливым поклоном к адвокату:
– Это все. Можете приступить к перекрестному допросу, мистер Мейсон.
Осознав, что его загнали в ловушку, Перри Мейсон поднялся со своего места.
– Если суд не возражает, – любезно заявил он, – я позволю себе напомнить, что сейчас без двадцати минут пять и сегодня у нас пятница.
– И что с того? – сердито буркнул судья Иган.
– Просто мне подумалось, – пояснил Мейсон, улыбаясь, – что прерывать перекрестный допрос этого свидетеля в связи с окончанием заседания не в интересах дела. Допрос, как мне кажется, может затянуться, и, возможно, если бы мы отложили его на утро понедельника…
В рутинных делах, которые слушались без присяжных, судья Иган был поистине воплощением вежливости, но, когда зал суда был заполнен зрителями, считал своим долгом вести себя совершенно иначе. Ловкий политик, он давным-давно усвоил, что, командуя на процессе и раздавая пинки адвокатам, легко приобрести популярность. Адвокаты его ненавидели, зато публика обожала.
– Заседание закончится в обычное время, мистер Мейсон, – отрезал Иган. – Суд прервет свою работу, когда удобно ему, а не защите. У вас есть около двадцати минут. Присяжные хотят поскорее завершить слушание и вернуться к своим делам. Приступайте к перекрестному допросу.
– Очень хорошо, ваша честь, – отозвался Мейсон и демонстративно принялся перебирать на столе бумаги, выигрывая драгоценные секунды, чтобы определить свою стратегию в сложившейся ситуации.
Женщина, сидящая на свидетельском месте, вне всякого сомнения, была умна. Если ему не удастся поставить под сомнение ее показания, подсудимого признают виновным. А в запасе у адвоката имелся только один неожиданный факт, который, как он надеялся, должен был произвести эффект разорвавшейся бомбы. Между тем времени до пяти часов было явно недостаточно для того, чтобы, предъявив его, извлечь выгоду из замешательства, которое он вызовет. Если же двадцать минут он побарахтается с бесцельными вопросами, присяжные отправятся на уик-энд, приняв показания этой свидетельницы за чистую монету.
Наконец Мейсон решился.
– Миссис Лавина, – обратился он к свидетельнице, любезно улыбаясь.
Симпатичная женщина в хорошо сшитом костюме ответила ему улыбкой, которая, казалось, демонстрировала ее полную готовность подвергнуться самому пристрастному допросу, какой только можно провести.
– Вы опознали в подсудимом человека, совершившего ограбление? – спросил адвокат.
– Да, мистер Мейсон.
– Когда впервые вы его увидели?
– В ту ночь, когда он на нас напал. Мистер Арчер остановил машину у светофора. Неизвестно откуда появившийся преступник распахнул дверцу машины, сунул револьвер в лицо мистеру Арчеру и затем спокойно забрал его кошелек, сорвал с него бриллиантовую булавку и схватил мою сумочку. Все это было проделано настолько быстро, что я не успела даже сообразить, что произошло, как он уже умчался на обочину встречной полосы, вскочил в стоявший там автомобиль и уехал.
– И мистер Арчер попытался его преследовать?
– Ну что вы! Разумеется, нет. Мистер Арчер не сделал такой глупости. Ведь грабитель был вооружен, а у него не было никакого оружия. Мистер Арчер проехал через перекресток, остановился у аптеки и позвонил в полицию.
– А что в это время делали вы?
– Ждала его в машине. Ждала до тех пор, пока не поняла, что не могу больше ждать.
– И как долго это происходило?
