Дело «Тысячи и одной ночи»

Иностранная литература. Классика детектива

John Dickson Carr

THE ARABIAN NIGHTS MURDER

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1936

Published by arrangement with David Higham Associates Limited and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© П. А. Левченко, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Иностранка®

В просторной библиотеке в доме номер один по Адельфи-террас за круглым столом сидели четверо мужчин. За последние несколько лет немало поразительных вещиц успели разложить на этом столе под светом лампы, чтобы их осмотрел доктор Фелл. И заводную игрушечную танцовщицу, ту самую маленькую жестяную фигурку, чьи движения дали ключ к разгадке дела Уэтерби-Гранж, и шесть синих монет, из-за которых Полтон с Риджент-стрит отправился на виселицу. Однако редко когда сей стол видел такое нелепое собрание предметов, как в тот вечер. То были вещественные доказательства в деле, которое позднее стало известно как дело «Тысячи и одной ночи». Полдюжины вещиц, начиная с поваренной книги и заканчивая бутафорскими бакенбардами.

Яркая лампа, висевшая над столом, скорее напоминала прожектор. В комнате не было другого источника света, разве что огонь в камине, который разожгли на тот случай, если возникнет необходимость провести здесь всю ночь. В самом большом кресле, словно на троне, у приставного столика, изобилующего сигарами и спиртным, восседал с улыбкой на лице доктор Гидеон Фелл. После четырех месяцев, проведенных на юге Франции, доктор так и лучился здоровьем. Он побывал в Каннах, как помнится, из-за дела об отравлении Жиро, в которое оказались впутаны две англичанки; дрянное дельце. После он нежился на Лазурном Берегу, отчасти ради того, чтобы подлечить свою астму, но главным образом из-за вполне естественной здоровой лени. И теперь в свете подвесной лампы его лицо отливало красным сильнее, чем когда-либо. Глаза поблескивали за стеклами пенсне на черной ленте, а смешки приводили в движение его подбородки и перекатывались по жилету на складках живота; казалось, он заполнял всю комнату, словно Дух Нынешнего Рождества. Одна его рука покоилась на трости, а в другой он держал знатную сигару, которой указывал на артефакты, разложенные перед ним на столе.

– Интересно, – признал он, довольно присвистнув. – Я готов хоть всю ночь слушать про дело, которое объединяет поваренную книгу и две пары фальшивых бакенбардов. Одни, заметьте, седые, а другие – черные. Однако же, Хэдли, как насчет остальных вещественных доказательств? – Он указал на них. – Они, кажется, ничем не лучше. Этот изогнутый клинок выглядит весьма внушительно. А что с фотографиями? На этой как будто бы следы. А на этой – что ж, напоминает базар или восточную лавку с дверью, над которой красуется большое черное пятно.

– Так и есть, – мрачно произнес суперинтендант Хэдли, – кто-то бросил в стену уголь.

Сигара замерла на полпути ко рту доктора Фелла. Он чуть склонил голову набок, так что прядь его седых волос закрыла ухо.

– Бросил уголь в стену? – повторил он. – Это еще почему?

Тут угрюмо вступил инспектор Каррутерс:

– Да, сэр. Это очень важно, если, конечно, суперинтендант в целом верно восстановил события. И в связи с этим я со всем уважением хотел бы обратить ваше внимание на те черные накладные бакенбарды. Видите ли, начнем с того, что на них спиртовая смола, а что еще более важно…

– Помолчите, а? – проревел сэр Герберт Армстронг, выдающийся предприниматель, чьи деловые качества обеспечили ему место помощника комиссара столичной полиции. – Разве вы не видите, что только вносите сумбур? Помолчите, вы оба, и дайте мне объяснить. Итак! Фелл, мы совершенно запутались и хватаемся за вас как за соломинку. Дело настолько безумное, что никто другой не разберется.