John Dickson Carr
MURDER IN THE SUBMARINE ZONE
Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1940
Published by arrangement with David Higham Associates Limited and The Van Lear Agency LLC
All rights reserved
© М. В. Тарасов, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025
Издательство Азбука®
* * *
Эту историю, как и следовало ожидать, я посвящаю людям, разделившим со мной плавание из Нью-Йорка в некий «британский порт» на борту теплохода «Джорджик»[1]. Происходило оно в первые дни войны и, подобно описанному дальше, сопровождалось неизбежными для военного времени предосторожностями – необходимостью соблюдать затемнение и носить спасательные жилеты. Но на этом всякое сходство с реальностью заканчивается. Шел сентябрь 1939 года, а не январь 1940-го. Никаких боеприпасов на судне не имелось. И плавание не было омрачено ни одним из прискорбных событий, которые происходят на страницах книги. Ни один персонаж – будь то пассажир, офицер или член экипажа – не имеет реальных прототипов. Короче говоря, все, кроме атмосферы, плод моей фантазии от начала и до конца.
К. Д.
Северо-Западный Лондон, 3 мая 1940 года
Серый, как военный корабль, лайнер стоял у пирса в конце Западной Двадцатой улицы. Это был теплоход «Эдвардик» водоизмещением двадцать семь тысяч тонн, принадлежащий «Уайт плэнет лайн», и тем днем ему предстояло отплыть в некий британский порт.
Силуэты нью-йоркских зданий на горизонте отливали холодом, как заиндевелое лезвие конька. Хотя был всего лишь час пополудни, в некоторых окнах уже мерцали огоньки. Вода в гавани, вся в разводах мазута, была неспокойной и казалась ледяной – за несколько секунд в такой воде можно замерзнуть. Да и ветер, проносящийся под открытым навесом таможни, был не намного теплее.
«Эдвардик», несмотря на изрядную длину, выглядел громоздким и приземистым. Его борта выгибались дугой лука. При взгляде со стороны таможенного поста он казался безлюдным, лишенным жизни, если не считать тонкой коричневатой струйки дыма, которая вилась над его единственной низкой трубой. Это был выхлоп двигателей, работающих на мазуте, и его мгновенно уносило резким ветром. Серые палубы, серые мачты, серые воздухозаборники, серые иллюминаторы, затемненные и завинченные, чтобы свет не просачивался через них наружу.
Портовые копы дрожали от холода, переминаясь с ноги на ногу над грязной водой. На причале курить не разрешалось нигде, даже в большом сыром зале ожидания. Хотя погрузка на «Эдвардик» уже давно закончилась, из-за большого количества охранников было трудно сделать даже шаг, не напоровшись на подозрительный взгляд. Внезапно по крыше прогрохотало эхо хриплого голоса, отразившееся от стен. Объявление через громкоговоритель переполошило горстку угрюмых, подавленных людей в зале ожидания. Они высыпали наружу и сгрудились, притопывая и пытаясь согреть дыханием пальцы, в то время как над гаванью разнесся гудок буксира, отозвавшись гулкой вибрацией потолочных балок.
Провожающих на борт не допускали, поскольку «Эдвардик», номинально пассажирское судно, вез в некий британский порт боеприпасы – взрывчатку на полмиллиона фунтов стерлингов – и четыре бомбардировщика «локхид» на верхней палубе. А еще ему предстояло принять на борт девять пассажиров.
Человек, который стоял в передней части палубы А, положив руки на ограждение, почувствовал немалое облегчение, когда «Эдвардик» наконец отвалил от причальной стенки.
Он и сам не понимал, с чего так торопится. Для этого не было решительно никаких причин. Он уезжал из Америки ради сомнительной работы и туманного будущего на родине. Легкая хромота делала его непригодным для армейской службы. И тем не менее он ступил на борт плавучего порохового погреба, чтобы следующие восемь дней (а может, девять, десять или одиннадцать, в зависимости от прихотей январской погоды и воли адмиралтейства) испытывать судьбу. Одна удачно пущенная торпеда грозила разнести лайнер на куски вместе с командой и пассажирами.
