Пролог. Старший следователь Волин
Если бы балка упала на другую девушку, дело отдали бы не Волину, а кому-то другому. Если бы девушка была та же, но пришибло ее в другом месте, то Орест Волин, опять же, был бы не при делах. Но балка упала, как говорится, здесь и сейчас: и девушка была та, и дом тот самый – так что расследовать назначили именно его.
– Это ваши богемные фокусы – сказал полковник, не глядя на Ореста, – тебе и разбираться.
Что богемного было в том, что на какую-то тетушку упала балка и даже не на тот свет ее отправила, а просто машину помяла? Постороннему человеку уяснить это было трудно, почти невозможно. Но Волин знал, что в злосчастном доме живет известная певица… как же, дай Бог памяти, ее зовут? Очень, очень известная, звезда, одним словом… Ну, все же ее знают, она еще песни такие поет… душещипательные. Вот это вот все, ми-мэ-мо, ми-ми-ми…
Одним словом, балка должна была вдарить именно по ней, по певице этой – то ли за пение ее, то ли за другие какие заслуги. Дело в том, что на этом самом месте, куда все упало, звезда наша обычно и парковала свою машину, свой скромный «бентли» цвета металлик. А в этот раз звезды тут не оказалось, зато приехала совсем чужая тетя и припарковалась на певицыном месте. Она же дура, тетя эта, она не понимает, что ей здесь не лихие девяностые. В десятых годах XXI века, то есть сегодня, ей за наглость так могло прилететь от серьезных людей, что даже подумать противно. Просто даже страшно представить, что с ней могли за это сделать серьезные люд. Вполне могли, например, маникюром весь макияж расцарапать… Или кофточку дорогую разорвать на британский флаг. Но злополучная тетя ничего такого не знала и поставила машину, где было свободно.
– Не тетя, а девушка, – перебил Волина полковник, – женщины с такими деньгами всю жизнь в девушках ходят. И ты не вздумай к ней со своей этой «тетей» лезть, человек и так травмирован по самое не могу. А то я тебя знаю, ляпнешь что-нибудь… Общайся с потерпевшей уважительно.
Уважительно – это как? По отчеству, что ли?
– Не надо по отчеству, – раздражался полковник, – ты не пятиклассник, а она не завуч. Зови ее… как там фамилия… зови «госпожа Кезьмина».
Госпожа? Это что за садо-мазо при исполнении обязанностей? Может, к ней теперь с хлыстами прийти и в черных кожаных штанах? Вот уж весело пойдет допрос, даже не сомневайтесь. Впрочем, этого Волин решил не говорить: полковник был человек старой закалки и шуток таких понимать не мог по самому устройству своей души.
– Главное, машина была той же марки, – толковал полковник. – Так что убийца – если это был убийца – вполне мог и перепутать. Хотел убить певицу, а попал в Кезьмину.
Отлично перепутал, ничего не скажешь. Тетю эту… тьфу, не тетю, госпожу Кезьмину увезли в больницу с переломами, а Волин теперь расследуй. Как будто других дел мало. Он представил, как будет допрашивать Кезьмину, поигрывая хлыстом, потом пойдет к певице, как на вопрос, подозревает ли она кого-то, та выкатит полный список от Филиппа Киркорова до рэпера Басты. Все же ей завидовали, все убить мечтали.
Эх, друзья, до чего же похабное дело… Да еще и дом такой, прямо всё один к одному.
– Там, кажется, Булгаков жил, в доме этом, – проявил эрудицию полковник.
Да не жил – бывал там. В этом доме после революции знаменитая Зойкина квартира образовалась, а попросту – бордель для нетрудового элемента. Чего туда, кстати, ходил Булгаков, непонятно. Репортажи, наверное, писал. В газету «Гудок». Так сказать, взгляд с места событий. Журналист меняет профессию и все в таком роде. Короче, хаживал туда Булгаков, что греха таить, хаживал. И это ему теперь поминают все – вплоть до последнего школьного учителя.
