Фото с сайта: http://gazetavseti.narod.ru/Discussions.htm
Некоторые политические аналитики считают, что демократия и коммунистическая доктрина – несовместимые понятия. Однако это не так.
Хотя понятия и демократии, и коммунизма менялись, тем не менее, в них существует некая константа. Термин «демократия» в переводе с греческого языка означает власть народа, но как реально это должно осуществляться – предмет длительных дискуссий. Коммунизм тоже предполагает, что любая власть должна быть народной, поэтому и выдвигает на первое место народное самоуправление.
В современных условиях принято считать, что подлинно демократический режим должен основываться на принципах народовластия, гуманизма, открытости общества, защите и гарантиях прав и свобод человека. Не человек для государства, а государство для человека – таков основной принцип современного демократического государства. Никто не имеет права монополизировать государственную или политическую власть. Все граждане независимо от общественного или имущественного положения равны перед законом, который обязателен для всех в одинаковой степени.
С этими положениями коммунисты полностью солидарны. Коммунистическая доктрина исходит из приоритета общегосударственного (общенародного). Существовал Союз коммунистов (1847—1852 гг.), Маркс и Энгельс в 1848 г. написали «Манифест Коммунистической партии», официально коммунистической партией становится Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков) в 1918 г., после прихода к власти в результате Октябрьской революции (переворота, кому как нравится), а затем и другие партии левого направления принимают схожие наименования.
Главный лозунг коммунизма: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!». В советские времена государственная идеология подчеркивала принципиальную осуществимость идеалов коммунизма. Сегодня, после крушения Советского Союза и ликвидации большинства стран социализма, число скептиков резко возросло. Многие исследователи и публицисты высказывают мысль, что коммунистическое общество вряд ли способно развиваться. В то же время выдвигаются и такие суждения: коммунистическая идея возникла задолго до Маркса и принадлежит не ему; на протяжении нескольких эпох она находила отклик в сознании людей, подтверждая свою притягательную силу.
Коммунистическая идея относится к сверхдальнему прогнозу, а он неизбежно включает в себя элементы утопии. Еще большей критике подвергаются сегодня марксистские представления о путях и способах переустройства общественной жизни, о роли революционного насилия в общественно-историческом развитии. Говоря о коммунизме как обществе социальной справедливости, исключающем любые проявления насилия, Маркс и Энгельс, тем не менее, считали, что путь к этому обществу пролегает только через социалистическую революцию, то есть через период острого классового противоборства. И хотя они резко выступали против его крайностей, «бесполезных жестокостей», предупреждали, что «восстание было бы безумием там, где мирная агитация привела бы к цели более быстрым и верным путем», однако вывод их был однозначен: поскольку буржуазия добровольно власть не отдаст, постольку пролетариат (трудящиеся) должен завоевать ее. При этом насилие, как считали Маркс и Энгельс, не только исторически неизбежно, но и морально оправдано, потому что пролетарская революция всегда есть ответ на систематическое, веками совершаемое насилие над трудящимися.
