Лазурный небосвод, окрашенный золотом солнца, стоящего на горизонте, игра красок морей, озер, рек, прекрасных лесов, горных вершин, все переливания изумрудов радуги, сверкающих в лучах вечернего солнца… Он видит всю эту непостижимую благодать Бога, он, созданный из чистого лучезарного мира, он, столько веков проведший в райских кущах, он, столько веков наслаждавшийся милостью и истинным благоволением Бога?
Перед глазами демона встала его прошлая, счастливая и прекрасная жизнь, когда он был любимцем Бога, был парным (ПЕРВЫМ)среди красоты и божественной гармонии. Эти воспоминания действовали на демона неотразимо и безжалостно, его гордое, красивое неземной красотой лицо померкло и осунулось, его горящий взгляд потух. Теперь он был один, отвергнутый всеми, кто раньше считал для себя благостью улыбнуться ему, он был проклят Богом, которого беззаветно любил, и за что? За что? – эта мысль не давала ему покоя, из-за этих подлых и низменных червей, вечно копошащихся в навозе! Перед глазами демона встали люди, и при виде их его взгляд загорелся ненавистью и злобой, лицо исказилось и стало страшным. Нет, эти безумные злоба и ненависть, ставшие сущностью, не были направлены против людей, эту мысль он с негодованием отвергал, эти жалкие существа, созданные из грязи, не были достойны его ненависти. Его ненависть была направлена против несправедливости Бога, поставившего их выше него. Именно эта несправедливость доводила до бешенства, давала силы для бессмысленной, заранее обреченной борьбы. Он знал, кто есть он, а кто есть Бог, но тем не менее его безграничная гордыня, его демоническая натура не давали ему смириться. Мысли сомнения, самые страшные и предательские мысли, навалились на него, но демон не был бы демоном, если бы поддавался им. И все же, несмотря на все старания его и на грядущие ужасы, демон не собирается уступать Богу, и эта безумная гордыня, противостоящая всей Вселенной, Разуму, была его сущностью. Бог провозгласил этих тварей выше всех своих ангелов, выше самого Лучезарного Демона, и этого простить Богу он не собирался. Злоба, наполнявшая демона и бурлившая в нем, потихоньку стихала, на лице появились задумчивость и угрюмое упорство. Демон уже не смотрел на жалких людей, копошащихся там, внизу, его мысли перенеслись в прошлое, в столь сладостное и болезненное для него прошлое, когда он, счастливый и прекрасный любимец Бога, наслаждался гармонией рая и безграничной любовью к творцу. Это были сладостные воспоминания дней блаженства и счастья, раздиравшие его душу на куски. Но все эти воспоминания неизменно заканчивались одной и той же картиной, которую демон смаковал и представлял особенно ярко. Эта картина ослепляла его, доводила до неистового бешенства. Да, Бог создал Адама, и с самого начала, когда демон узнал об этом действе Бога, в его душу закралось предчувствие чего-то, до конца не осознанного и страшного. Правда, сомнения и раньше закрадывались в душу демона, но он легко отгонял их, уходил от этих коварных мыслей, хотя полностью от них и не отказывался. От этой двойственности в душе демона оставалось какое-то щемящее и сладостное чувство, это еще не было бунтом, но и полной покорности тоже не было, такие моменты пугали его и в то же время манили его сознание. Демон знал, что он стоит перед чертой, за которой было нечто, противоречащее разуму, была пропасть неизведанная, страшная, гибельная и тем не менее все сильнее и сильнее притягивающая его.
На дверях рая стояла надпись-предсказание, гласящая, что в будущем один из верных ангелов Бога падет и будет проклят Богом, и каждый раз, входя и выходя из рая, демон проклинал этого негодяя от души и с искренним возмущением, каждый раз поражаясь безумию и неблагодарности его. И ни разу даже мельком у него не появилась мысль, что этим ангелом может быть он. Но за последнее время, по привычке проклиная этого ангела, демон не чувствовал в себе прежнего пыла. Да, это был тяжелый и страшный момент в его прекрасной и беззаботной жизни.
