С пылу, с жару и задором ангелочков курносой красавицы
Самые жестокие, кровопролитные бои развернулись возле Старой Руссы. Еще зимой 1941 года войска Северо-Западного фронта окружили в районе Демянска 16-ю Армию противника в составе семи дивизий.
Однако, успех развить не удалось.
Бои приобрели затяжной позиционный характер. Жестокие, кровопролитные и безрезультатные схватки. Нам приходилось разведкой боем нащупывать слабые места в обороне фашистов. День за днём готовиться к решающему сражению. Фашистское преимущество постепенно теряло силу. В конце концов, ситуация стабилизировалась.
Чудовищной жестокости была сеча. Ценой огромных потерь давалось нам стратегическое превосходство.
Наша дивизия мужественно сражалась в районе Липино, Селяха.
Волею судьбы я, Щербаков Иван Петрович 28 октября 1923 года рождения, уроженец деревни Старый Кушкет Балтасинского района ТАССР оказался на направлении главного удара.
Так уж случилось, что в 19 лет мне, лейтенанту пришлось отвечать за жизнь рядовых солдат в должности командира минометного взвода. Как мог, обустраивал их фронтовой быт. Очень берег своих ребят. Пока были живые здоровые, со многими дружил. По возрасту некоторые годились мне в отцы, но взводному беспрекословно подчинялись. Перед атакой до красной ракеты бойцы зубоскалили над новобранцами. Однако сами далеко не были стариками. Я понимал, что это наносное. Всего лишь, чтобы разрядить душевное напряжение и тревогу.
А в бою все равны. Все друг за друга. Иначе не одолеть безжалостного варвара-оккупанта.
Но эти беспощадные бои начались чуть позже. А тогда мы, в цвете сил пацаны, наслаждались короткой передышкой среди ужасающе безжалостных боёв. Нам, молодым и жизнерадостным казалось, что жизнь не имеет конца. Что мы всегда ещё успеем достичь желаемого, доделать начатое, долюбить и, наконец, встретить милую половинку в своей мирной жизни. Но это нам только казалось.
В памяти нет-нет да оживали страшные кадры реального ужаса фронтовых будней. Ушедшие в небытиё боевые товарищи напоминали о себе в минуты отдыха, ночью во сне, или в зыбком полузабытьи походного марша.
Мы призывались вместе с Валериком Николаевым. Был он молодым, красивым, спортивным, очень умным парнем. Дружили. На солдатчине помогали друг другу, как могли. Я всё хотел предложить ему после победы поехать ко мне на родину. Окрыляла уверенность, что вдвоём проще и надёжнее будет встать на крыло. Да он почему-то отмахивался.
А при последнем разговоре беззаботно засмеялся и ушел от меня по проходу между штабелями ящиков с минами. Взмахнул рукой на прощание. Я ухватил его уверенный шаг краешком глаза и подумал ещё, что надо бы догнать, разыскать в толпе красноармейцев, подойти, поговорить.
– Ничего, времени впереди ещё предостаточно. Обсудим и ещё не раз мирную жизнь. Успеется досказать, – подумалось мне тогда.
Но не случилось.
Зимние морозы, бывало, продирали насквозь. Однажды, в безобидный полдень на привале мы обедали. Ели горячую кашу из своих котелков. Немцы хаотично обстреливали наши позиции из орудий. Расположены они были далеко и грохота от выстрелов мы не слышали. Просто раздавались взрывы то слева, то справа.
Эти смертельные приветы были предназначены явно не для нас. А мы не воспринимали их всерьёз и душою находились где-то так далеко от жестокой реальности. Каждый и все мы вместе считали, что были бессмертны.
