Хлоя сидела на краю широкой, смятой после сна постели, словно на границе между двумя мирами: уютным хаосом её маленькой спальни и утренним, медленно пробуждающимся днём. Комната казалась ожившей: мама, сидя рядом, осторожно убирала за ухо выбившуюся из её причёски прядь, её движения мягкие, почти невесомые, как прикосновение ветра. Папа, с растрёпанными волосами, слегка сутулился, задумчиво постукивая пальцами по краю чашки кофе, которую он, как всегда, забыл допить.
На простыне перед Хлоей стоял торт – почти нереально красивый, покрытый ровным белым кремом, на котором трепетали двадцать крошечных огоньков. Эти свечи были словно маяки, которые светили только для неё, отмеряя мгновения между прошлым и будущим, между тем, кем она была и кем собиралась стать.
– Ну же, загадывай, – прошептала мама, её голос дрожал так же, как огоньки свечей, будто боялась спугнуть что-то важное, что должно было случиться прямо сейчас.
Хлоя улыбнулась, её сердце наполнилось благодарностью за этот момент – простой, домашний, и всё же пронизанный волшебством. Она посмотрела на родителей: на маму, склонённую к ней так близко, что можно было уловить запах её любимых духов, и на папу, который искоса поглядывал на неё с добродушной улыбкой, пытаясь казаться строгим, но не выдержал и подмигнул.
– Не задерживай очередь, именинница, – поддразнил он, – а то нам ещё предстоит разрезать этот шедевр.
Хлоя рассмеялась – негромко, но искренне. Этот момент был её любимым: пламя свечей колебалось, будто ожидая, какое из её желаний она выберет, а семейный уют вокруг наполнял комнату до краёв, как тёплое молоко в чашке, готовое пролиться через край.
Она закрыла глаза, чувствуя, как время замедляется. В её голове промелькнули образы её десяти желаний: каждое яркое, почти осязаемое, словно игрушка, которую хочется взять в руки. Почему она должна выбрать только одно? Разве этот день – не её, полностью и безраздельно?
Хлоя сделала глубокий вдох. Решение пришло мгновенно, как вспышка. Она загадает все. Всегда можно найти лазейку, даже в правилах волшебства.
Свечи погасли, оставив за собой шлейф тонкого дыма, который поднялся в воздухе, словно слова, которые невозможно произнести вслух.
– Ну вот, – с торжественным видом сказала она, открывая глаза, – теперь все точно исполнится.
Родители засмеялись, их голоса мягко переплелись с солнечным светом, который струился через окно, падая золотыми пятнами на смятую простыню. Этот момент был совершенен – будто вырезан из самого лучшего воспоминания, которое хочется запечатлеть навсегда.
– Пойдём, именинница, – сказала мама, потянув её за руку. – Надо приготовить наш традиционный завтрак.
– Конечно, – кивнула Хлоя, наблюдая, как папа, бормоча что-то про сковородку, уже исчезает за дверью.
Но вместо того, чтобы сразу встать, она тихонько сунула руку под подушку, откуда достала сложенный вчетверо листок бумаги. Её список. Те самые десять желаний, которые она писала вчера ночью, перед тем как заснуть, подбирая слова так, чтобы они звучали одновременно волшебно и искренне.
Она развернула бумагу, и строки запрыгали перед глазами. Каждое слово, каждая буква казались живыми, будто пытались сказать ей что-то важное, что она пока не могла понять.
Хлоя улыбнулась уголками губ, но это была почти грустная улыбка – такая, которую можно увидеть у человека, обернувшегося на что-то родное в последний раз. Сложив листок обратно, она аккуратно спрятала его под подушку, как талисман, который должен оставаться там, в тени, чтобы не потерять своей магии.
– Пусть остаётся здесь, – прошептала она, будто заверяя сама себя.
И, скинув с плеч остатки задумчивости, побежала на кухню, где её уже ждали родители и новый, ещё один прекрасный день. Из кухни доносился привычный утренний шум: звон посуды, приглушённый треск раскалённой сковороды и весёлый, почти театральный спор родителей.
