15 марта 2028 года, Прага, 3:33 утра.
Катарина проснулась от абсолютной тишины.
Не от плача ребёнка, не от звуков ночной Праги за окном – от тишины, которая была слишком плотной для обычного мира. Воздух в спальне вибрировал едва уловимо, словно через комнату проходили волны из других реальностей.
Она повернула голову к детской кроватке. Темпора – их трёхмесячная дочь – лежала с широко открытыми глазами и смотрела в потолок. Но взгляд её был не детским. В тёмных зрачках отражались звёзды, которых не было на пражском небе.
– Малышка? – прошептала Катарина, не решаясь подойти ближе.
Темпора медленно повернула голову к матери. На мгновение Катарине показалось, что в глазах ребёнка мелькнуло понимание – глубокое, взрослое, печальное.
Девочка протянула крошечную ручку к окну. За стеклом не было ничего особенного – только мартовская ночь, редкие фонари, силуэты домов. Но Катарина почувствовала: её дочь видит что-то другое. Что-то, что существует между секундами, в промежутках между вдохом и выдохом времени.
Темпора тихо загулила – не как обычные младенцы, а мелодично, словно повторяла какую-то древнюю песню. И в этот момент где-то в городе другой ребёнок издал точно такой же звук.
А затем ещё один.
И ещё.
Катарина встала с кровати и подошла к окну. Прага спала обычным сном – темные окна, пустые улицы, размеренное дыхание большого города. Но где-то в этой тишине множество младенцев одновременно не спали.
Дети, рождённые в последние месяцы.
Дети, чьи родители когда-то путешествовали во времени.
Дети, которые появились на свет после того, как границы между реальностями стали тоньше.
– Катька? – сонный голос Томаша за спиной. – Что происходит?
Она обернулась. Муж сидел на краю кровати, растирая глаза. За три года спокойной жизни он выглядел моложе – исчезли морщины тревоги, разгладились линии вечного беспокойства за судьбы миров.
– Не знаю, – честно ответила она. – Но что-то начинается.
Темпора снова загулила – теперь более настойчиво. И снова где-то в городе ей ответили детские голоса.
– Слышишь? – прошептала Катарина.
Томаш прислушался. Несколько секунд тишины, а затем его лицо изменилось:
– Это не случайность. Они общаются.
– Младенцы не умеют общаться.
– Обычные младенцы – не умеют.
Катарина посмотрела на дочь. Темпора улыбнулась – впервые в жизни, осознанно и ясно. Улыбка трёхмесячного ребёнка, которая говорила: "Я понимаю больше, чем вы думаете".
За окном начинался рассвет. Первые лучи солнца коснулись шпилей Пражского града – тех самых башен, где когда-то всё начиналось. Где формулы времени впервые попали в руки человека. Где Катарина и Томаш влюбились через столетия и реальности.
Теперь здесь начиналось что-то новое.
Поколение, которое родилось после времени. Дети, для которых множественность реальностей – не аномалия, а естественное состояние мира.
Дети, которые могли изменить всё.
Или которых изменит мир, не готовый к их существованию.
Темпора перестала улыбаться. В её глазах появилось что-то тревожное – предчувствие, которое не должно было существовать в сознании младенца.
Катарина взяла дочь на руки. Девочка была тёплой, живой, настоящей. Но одновременно казалось, что она существует в нескольких измерениях сразу.
– Что с тобой, малышка? – прошептала мать.
Темпора посмотрела ей в глаза и произнесла первое слово в своей жизни. Не "мама", не "папа".
"Опасность".
Трёхмесячный ребёнок сказал слово, которое не мог знать, голосом, который не мог принадлежать младенцу.
И в тот же момент по всей Праге десятки других младенцев произнесли то же самое слово.
На разных языках.
В разных семьях.
Одновременно.
Катарина крепче прижала дочь к груди и поняла: их спокойная жизнь закончилась.
