Часть первая. Один в вагоне
Глава 1
«Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция…»
Максиму всегда казалось, что в каждом вагоне метро сидит свой проводник, со своим характером, манерой общения, с особенным голосом. Он как радушный хозяин дома приветствует гостей, показывает комнаты, рассказывает, предупреждает. «Не оставляйте вещи без присмотра! Уступайте место пожилым!» Мужские голоса говорят сдержанно, информативно, а женские допускают эмоции. «Следующая станция Щелковская» или «Планерная», – сообщают они и Максиму слышатся нотки нежности, точно эти самые станции значат нечто особенное для объявляющих леди. Может быть, они там живут или с этими станциями связаны сугубо личные воспоминания.
«Осторожно! Двери закрываются!»
Давным-давно Максим слышал, как один бардовский певец пел песню с такими же словами: «Осторожно, двери закрываются! Невозможно что-то изменить…» Это точно! Вошел в вагон, и изменить уже ничего нельзя. Поезд унесет тебя к другой станции, к другим людям и к другим историям.
Он сидел в метро и делал вид, что читает книгу в электронной читалке, которую для удобства называют коротким английским словом «ридер». Максим привык читать, чтобы убить время. В метро читают, как правило, сосредоточенно – не глядя по сторонам, удерживая равновесие при толчках вагона, и не замечая окружающих. Концентрация внимания позволяет отключиться от внешнего мира, от шума вагона, посторонних разговоров соседей, неприятного запаха бомжа, который может неожиданно оказаться на соседнем сиденье.
Но сегодня все было не так. Черный текст на сероватом экране ридера совсем не интересовал Максима, потому что его внимание было приковано к молодой девушке, сидевшей напротив. Он украдкой бросал на нее любопытные взгляды, потому что ему не хотелось выглядеть придурком, нагло пялящимся на понравившуюся девчонку. Хотя его приятель Стас так бы и поступил в подобных обстоятельствах.
«Но я же не Стас!» – мысленно заметил он в оправдание.
На вид девушке было около тридцати, а может и того меньше, потому что в неярком свете вагонных плафонов она выглядела совсем молодо, как юная девушка, наложившая макияж. Известно, косметика немного старит лицо, делает его взрослее. И все же, незаметно разглядывая ее, он посчитал, что перед ним скорее молодая женщина, чем девушка. Грань в таких делах уловить трудно.
Возможно, она была замужем, но кольца на ее безымянном пальце он не заметил.
Иногда молодой человек отрывал взгляд от ридера и, не скрываясь, открыто, скользил безразлично-задумчивым взглядом по сидящим напротив пассажирам, в том числе и по лицу девушки. Словно давал отдых глазам, уставшим от долгого чтения.
Конечной точкой, на которой Максим после короткого осмотра фиксировал свой взгляд, было темное окно вагона за ее спиной, будто его там что-то интересовало. Только смотреть в подземке было не на что – за освещенными окнами царила полная темнота. Лишь изредка проносились желтые огни фонарей, окрашивая со спины ее русые волосы в золотистый цвет.
«Как же пелось в той песне? – вдруг подумал он, припоминая слова песенки о метро. – Там было о светлолицей девушке, которую увидел парень и с которой хотел познакомиться. Нет! Не помню!» В памяти остался только припев:
Осторожно! двери закрываются,
Невозможно что-то изменить.
От досады сердце разрывается,
Только в этом некого винить. (В. Пак)
Он усмехнулся: «Мое пока не разрывается и это хорошо!»
Метро никогда не отличалось тишиной, и в этом была своя прелесть. Шум мог успокоить встревоженные нервы, ненадолго усыпить, а мог и настроить на философский лад. Максим невольно прислушался, пытаясь уловить в этом шуме, неутихающем гуле движения, ритм подземной жизни железного организма.
