Маэлина Торн-Геор, молодая девушка
из не слишком знатного, но весьма благородного семейства среднего
достатка, была вполне хороша собой. За нею, ещё совсем юной,
ухаживали многие благородные господа, а доброжелатели прочили успех
в столице, как только барышня туда попадет.
На очередной летний отдых к горячим
источникам семнадцатилетняя госпожа Маэлина поехала лишь в
сопровождении старших наставниц. Беда, разумеется, случилась, и
глава семейства сто раз проклял те дела, которые задержали его в
родовом гнезде. Какой-то ушлый маг, имени которого девушка так
никому и не назвала, вскружил наивной красавице голову и оставил
беременной.
Старый Эгрег Торн-Геор готов был
рвать на себе волосы, а ещё лучше разорвать этого проклятого мага
на части, наплевав на все связанные с этим опасности. Только
времени на это уже не было – нужно было срочно спасать остатки
репутации. После долгих и осторожных переговоров, отдав за дочерью
больше половины своего состояния, Эгрег договорился о браке со
средним сыном Ирмана Эстен-Тьеро, Леордом.
Свадьбу справили тихую и скромную, а
в положенный срок Маэлина родила девочку, похожую на маму, как
капелька воды. Маленькую Виору почти сразу отдали кормилице, а
молодая чета уехала на лечебно-оздоровительный отдых.
Девочка, видевшая мать от силы пару
раз в месяц, когда та заходила после ужина или перед балом,
неимоверно тосковала по общению. Отец, которого ей ещё в три года
запретили называть иначе, чем «господин», появлялся и того реже,
чтобы выслушать отчеты няни и вынести наказание. А потом у неё
проявился магический дар.
Вообще-то маги рождаются редко и зарабатывают очень большие
деньги за свои услуги, подчиняются только совету магов и немножко
царю, живут как хотят: совладать с магом может лишь другой маг. Так
что иметь в семье мага престижно. Вот только для Виоры все эти
доводы перечеркивало одно большое но: ни у матери, ни у отчима
таковых в роду не было, а значит и дару взяться неоткуда.
Виора сидела неподвижно на стуле,
крепко стиснув ладошки на коленках, и со страхом смотрела на
господина, который вроде бы ей отец. Ждала, что он скажет. В свои
семь лет, видя отношение к младшим сестре и двум братьям, она уже
прекрасно понимала – её не любят, лишь едва терпят, как позор рода
Эстен-Тьеро. И вот теперь господин отец смотрел на неё, как на
что-то очень противное, поджав губы и прищурив глаза за стеклами
пенсне, и молчал. Долго молчал, как и мать за его плечом, всегда
такая красивая и строгая.
– Виора, – наконец заговорил отчим
(о, няня как-то рассказала, что девочка на самом деле нагулянная
приблуда!), – завтра ты уезжаешь для дальнейшего обучения в наше
поместье на север. Няня тебе больше не нужна, туда тебя будет
сопровождать наставница. Ступай собирать вещи!
По щекам заструились слезы. Виора и
так почти постоянно мерзла, в последние дни замораживая и предметы
рядом с собой, а далеко на севере станет совсем плохо.
– Пожалуйста, не надо…
Но была остановлена резким
выговором:
– Прекрати сейчас же это безобразие!
Марш собираться, негодная девчонка!
– Леорд, – Виора с надеждой
посмотрела на мать – неужели та впервые за неё заступится, но
следующие слова заставили всё внутри оледенеть окончательно. –
Опасно оставлять её способности без контроля. Нужно позаботиться об
обучении.
Отчим оглянулся на неё и после
секундной паузы кивнул:
– Ты права, дорогая.
На следующее утро Виору посадили в
экипаж, рядом села хмурая высокая дама в наглухо закрытом черном
платье, а в багажный отсек загрузили помимо вещей огромные стопки
книг.
Дорога заняла почти две недели:
сначала экипажем, потом поездом, потом снова экипажем в горы, в
поместье. Следующие пятнадцать лет Виора вынуждена была называть
его домом.
