Восемнадцать, двадцать четыре, тридцать девять…
Я лениво прусь туда-сюда вдоль улицы и считаю шаги.
На дворе восьмое сентября. Уже прохладно, но вечернее солнце по-летнему печет мне то левую половину лица, то правую половину затылка.
Сорок три, пятьдесят шесть, шестьдесят восемь.
Ее фамилия Джефферсон, но я не верю в это. С ее манерами она должна быть МакМерфи. Или МакМаген. Или О'Райан – так безбожно опаздывать могут только ирландцы. Но она Джефферсон, а я все еще сторожу улицу.
Семьдесят два. Восемьдесят пять. Девяносто три.
Я досчитываю до двухсот пятидесяти четырех, и солнце печет мне лицо, когда я замечаю ее на другой стороне улицы. Она замечает меня тоже и семенит быстрее. Сокращая между нами дистанцию, уменьшив ее наполовину, она начинает переходить дорогу.
Ее не сбивает форд.
Ее не сбивает ауди.
В конце концов, ее не сбивает поганое такси.
Ее может сбить только летающая тарелка, но такие у нас не водятся. Поэтому она спокойно переходит дорогу, неотрывно мне улыбаясь. Добравшись до середины, она кричит «ПРИВЕТ!» и машет рукой.
Она во всем ищет середину.
Пока она преодолевает оставшийся путь, я вспоминаю все, что о ней знаю.
ДОСЬЕ
Имя: Мерси Эй. Джефферсон.
Пол: женский.
Дата рождения: 17 февраля.
Возраст: 26 лет.
Волосы: темные.
Глаза: карие, но вечно в каких-то линзах.
Профессия: менеджер по туризму.
Образование: два года колледжа, курс изобразительного искусства.
Домыслы: возможно, она мой единственный друг.
Мерси, Мерси.
Темные волосы. Темные глаза. Темные одежды. Темное все.
Тем-но-е все.
В школе мне не удавалось дробить слова на слоги. Я не уверен, что мне удалось сделать это правильно и сейчас, даже после колледжа.
Нет, на самом деле она не совсем такая уж и темная.
Однажды Мерси позвонила мне и сказала:
– Прямо сейчас, в эту минуту, я ем снотворное. Таблетку за таблеткой.
И что-то громко разгрызла.
Я примчался к ней на такси. Я боялся, что она уже мертва.
Я вломился в ее квартиру, а она лениво смотрела в телек, жуя недоразмоченные половинки гороха.
Она посмотрела на меня и громко рассмеялась.
– Прости. Просто мне нужно было знать, что я еще хоть кому-то нужна.
И добавила:
– Спасибо.
Она сказала так, потому что ее бросил очередной бойфренд.
Сейчас Мерси тащит меня на выставку мексиканских художников-укурков. Я знаю это, потому что Мерси других не любит.
Она посещает класс по лепке из глины, класс по мозаике. Она ходит на занятия по йоге. Она просиживает штаны в библиотеке. Но выставки всяких укурков – это единственное, куда ей удалось меня затащить.
И я даже не знаю, почему.
Сегодня на Мерси кеды, синие джинсы и белый свитер под черной курткой нараспашку. На шее болтаются наушники, черный провод которых теряется где-то под свитером (наверное, висит меж ее пышных грудей) и окончательно пропадает в недрах карманов. Из наушников ревет рок, и мне предстоит слушать его весь вечер.
Мерси еле накрашена. Ее волосы собраны в кубышку почти на темечке ― при желании канарейка могла бы спокойно в ней жить.
Вот она, Мерси. Обычная городская рокоголичка со странными взглядами на жизнь.
Хотя чья бы корова мычала.
Мерси бредет чуть впереди, рассеянно улыбаясь, и спрашивает, как прошел мой день. Я отвечаю: «Нормально». Возможно, она мой единственный друг, но это не мешает мне пялиться, как мерсина сумка на длинном ремне бьется о бедра и задницу своей хозяйки.
– Как твои колдовские успехи? ― спрашиваю я.
