Барабанная дробь отвлекла Катарину от
раздумий, и шустрая служанка Агапита сразу же приподняла штору на
каретном окне. Экипаж донны Катарины дель Астра как раз проезжал
мимо центральной площади, которая сейчас была заполнена народом,
словно плод инжира семечками.
- Что там за шум? – спросила Катарина
безразлично.
Ее камеристка Лусия тоже выглянула в
окно, но сразу же отвернулась, состроив брезгливую гримаску, зато
Агапита смотрела с жадным любопытством.
- Кого-то казнят, донна, - сказала
она, не в силах усидеть ровно на мягком каретном сиденье. – О! Его
как раз ведут! Сейчас прочитаю, что написано на табличке… - она
высунулась почти по пояс, чтобы разглядеть обвинение. – Он
женоубийца!
- Веди себя прилично, - приказала ей
Катарина, а Лусия дернула Агапиту за юбку, но тщетно.
- Его повесят! – почти визжала от
возбуждения служанка, намертво вцепившись в раму окна. – Давайте
задержимся, донья! Я еще никогда не видела висельников!
- Опусти штору и поехали, - Катарина
начала сердится. – Не желаю видеть ничьих смертей!
Агапита присмирела, опустила штору и
уселась напротив своей госпожи, стараясь скрыть разочарование, что
лишена такого заманчивого зрелища.
Барабаны снова загрохотали, и
перекрикивая их глашатай объявил:
- В седьмой день месяца августа
прошлого года была умышленно убита донна Чечилия Мальчеде, дочь
графа Мальчеде! По приказу короля, ее убийца – Хоэль Доминго,
прозванный Драконом, будет повешен, а прежде…
Агапита и Лусия глазом не
успели моргнуть, как благородная донна Катарина метнулась к
окну и высунулась наружу, будто самая обыкновенная любопытная
служанка.
- Останови! – крикнула она
кучеру.
- Мы посмотрим на казнь? –
обрадовалась Агапита, но хозяйка ее не слушала.
Распахнув двери, она выскочила из
кареты, даже не дожидаясь, пока лошади остановятся.
Осужденного уже завели на
деревянный помост, на котором была установлена виселица, и
священник подошел, чтобы принять последнюю исповедь.
Катарина пробивалась к месту казни,
расталкивая зевак локтями. Впрочем, горожане, собравшиеся
посмотреть на казнь, сами расступались, едва видели молодую
рыжеволосую женщину в черном траурном платье. Некоторые даже
шарахались и осеняли себя священными знаками, начиная шептать
молитву.
Добежав до помоста, Катарина
остановилась. Ах, да она обезумела! Траур по третьему мужу
продлился всего год и два месяца, а она выбежала на площадь,
да еще и не закрыла лицо вуалью. Пытаясь отдышаться, Катарина
приняла вид, приличествующий положению благородной вдовой донны, и
опустила вуаль.
Но даже опущенная вуаль не помешала
ей хорошо видеть мужчину, приговоренного к смерти. Дон Хоэль
Доминго, прозванный Драконом. Самый храбрый из всех рыцарей короля,
непобедимый, сияющий, как солнце – именно таким она сохранила его в
памяти.
Тогда, десять лет назад, он был
грозен, прекрасен, восседал на вороном коне, и его меч и
посеребренные латы сверкали, озаряя всадника световым ореолом.
Неистовый, смелый – безрассудно смелый!.. И враги бежали от него
без оглядки!..
А теперь он стоял перед толпой, со
связанными за спиной руками, и жители славного города Тьерги
безбоязненно тыкали в его сторону пальцами, и обсуждали, не понижая
голоса – задохнется висельник, когда палач выбьет лавку из-под ног,
или сломает шейные позвонки.
На приговоренном была только
набедренная повязка, он был грязен и худ, но мышцы под кожей
бугрились и перекатывались, как стальные шары. Широкая грудь
вздымалась сильно и мерно, ноги были мощными, как столбы. Он был
похож на стреноженного быка, которого ведут на закланье.
Катарина заметила, что на правой ноге
дона Хоэля виднелись застарелые и свежие ожоги, и преступник
старался не слишком опираться на нее. Вдова похолодела, представив,
что послужило причиной этих ран – испанский сапожок! Страшное
изобретение добрых соседей. Этим, поистине, дьявольским
изобретением не только ломают кости. Его еще нагревают в огне
и тогда надевают на жертву.
