Девять Жизней. Фантастическая четверка

Минорная песня прощального, стылого марта

Звучит, обтекая дождями своими уныло,

Все лица, смотрящие жизни походную карту.

Ведущую ввысь. Им туда бы… Да не обратимо.

Стучит, выбивая нагретые ритмы у пульса.

Небесная ширь распластала себя натяжна'я.

И движет планета намеченным издревле курсом

До Острова Света, светила свои призывая.

Когда-то проснётся. Откроет своё измерение

Для всех, без разбора, щадящие явит глаза.

Не делится надвое дождь – заунывная серость.

Преграды не выстроит жизнь – затяжная весна.

И времени мало. Остаточный рвёт по секундам

Шанс воли у выбора – стынуть нутром или греть.

У счастья дорога считается самой из трудных.

Не мало прошли и на карте указана треть.

Среди миллиардов, до точности доли микрона

Отмечены меткой сердца, что горят ежечасно.

Минорные ноты прощального, стылого стона

Снимают с других, растерявших огни.

Не напрасно…

Решето небесное на моих руках.

Веются безгрешные звёздочки впотьмах.

Вот упала первая в млечные края,

Назову невестою страстного бытия.

А за ней другие сыпятся, смеясь.

Пусть рисуют милые сумерками вязь.

Чудеса клубятся в сетях решета.

Пусть горят небесные звёзды до утра.

Всем по наречению. Всех по именам.

Переливы встречные, радостно глазам.

Я руками ласково глажу нити их…

Привязала к месяцу… Доброго пути…

Как больно по осколкам босиком.

Виски сжимает, словно боль тисками.

Среди застывших гипсовых колонн,

Лишь тень моя невиданных скитаний.

Фонтаны, некогда живущие в раю,

Повисших лоз засохший виноград.

Поникли серостью колючей. На краю

Терновников нестройный ряд.

Темнеет небо чёрной гроздью влаги.

Скрипучий скрежет сорванных петель.

Пронзает скрипка нотами Вивальди,

Душой терзает в стон виолончель.

Как больно по осколкам босиком

В садах затерянных миров веками.

Ходить и видеть прошлого излом

Больших, нечеловеческих страданий.

Она ребёнок… Совсем ребёнок…

Открыта Миру…

А Мир в округе своих воронок

Листает книгу.

Испишет ручкой смешные ноты

И наиграет.

Она мала'я, по шагу в пропасть.

Смеясь, слетает…

Коленки бьются, заплачет громко.

Бывает больно.

И только после, её в пелёнки,

А ткани ко'лки.

Не виновата, что заточили

В такое тело.

Она ребёнок, лопочет еле

И неумело.

О том, что надо и что не надо

Тебе в дороге.

А Мир всё вертит свои начала

В крутой воронке.

Остановиться, её услышать

Совсем не сложно.

Никто. Ничто. Она и ты лишь.

И осторожно.

Красками белыми, красками чёрными…

Снимки вчерашнего дня – негативы…

И на верёвках, квадратами вздёрнуты,

Сушатся красного сердца нарывы…

Контуром чётким ползёт, проявляется

Память, казалось бы, стёртая на прочь.

Выйду из комнаты. Пусть искупается

Всеми доступными правдами за ночь.

В небо взгляну. До потери сознания

Стану смотреть на сияние грёз.

И вдруг пойму, что само мироздание

Белым по чёрному – россыпью звёзд…

Из тьмы возникшие угодья

Остатками, почти золой.

Измазав степень плодородия,

Нависли памятью густой.

– Постой! – кричу, – Не смей

касаться!

Не смей терзать остатки жизни!

Но стала чернота смеяться,

Вдруг, начиная с моей тризны.

Ползёт химера, растекаясь,

И душу к Дьяволу взывает.

Лучом рублю и рассекаю,

Но ярой хамкой наползает

На свет и целится мне в грудь.

Борьба! Но кто об этом знает?