Глава 1
Детство, отрочество, юность и робкая надежда на счастье
Раннее детство я не помню, и, видимо, с этим уже ничего не поделаешь. Ну что ж, значит, так нужно…
Для меня жизнь началась с шестилетнего возраста, с момента, когда я проснулась, открыла глаза и познакомилась с Тамарой Яковлевной Зубенко – женщиной резкой, громкой, решающей любые проблемы быстро и стандартно (виновных необходимо казнить в рекордно короткие сроки и желательно два раза подряд). Она представилась моей дальней родственницей, но теперь-то я знаю, что ничего общего между нами нет и ветви ее генеалогического древа никогда не пересекались с ветвями моего. Этот факт вряд ли можно считать огорчительным, потому что с тетей Томой мы не были душевно близки, и в лучшем случае наши отношения напоминали предгрозовое затишье, а в худшем – грозу.
Обычно тетя Тома «ласково» называла меня «кладбищенской часовней», ругала за малейшие провинности и загружала массой домашних дел, не слишком надеясь на то, что труд все же сделает из «бестолковой и бесполезной занозы» (то есть из меня) нормального человека. А я больше всего любила, когда тетя Тома засиживается у соседок до утра или уезжает в город на пару дней. Вот она, свобода!
До тринадцати лет дни летели быстро, походили один на другой и не сулили ничего нового и интересного: я носилась по деревне, ходила в школу, дружила с Лилькой, читала книги, мечтала и искренне полагала, что так будет всегда. Никакой ветер перемен не заденет наш выцветший домик, не коснется моей щеки, не тронет светлых прямых волос и не всколыхнет череду привычных дел и забот…
Но однажды, десятого февраля, мой личный мир – мир Анастасии Ланье – буквально содрогнулся от двух подарков Ее Величества Судьбы. Сразу после уроков я полюбила Павла Акимова, а вечером нашла под подушкой ожерелье и фотографию своей мамы. Да, это была моя мама! Я ее узнала! От шока онемело все: руки, ноги, шея, живот, нос… Вряд ли я когда-нибудь забуду тот день рождения.
Любовь о своем визите заранее не предупреждает, и трепетные чувства к Павлу Акимову стали для меня полнейшей неожиданностью (впрочем, и для него тоже). Дом его бабушки и дедушки располагался неподалеку от нашей деревни, у пруда, и привлекал внимание всей округи, потому что был огромным, величественным и красивым. «Богатеи Акимовы» – называл мой одноклассник Колька эту семью, при этом он многозначительно хмыкал и кривил губы.
Изначально слухи об этом доме ходили разные: по данным разведки, там жили то знаменитый актер, то вооруженные до зубов бандиты, то безумный коллекционер, то сумасшедшая бабка-гадалка, то экстрасенс, то хирург, славящийся нехорошими экспериментами над кошками, то еще кто-то. Подозреваю, что все эти истории придумывал Колька (вместе с приятелями), затем старательно распространял их по деревне, а уж потом байки неслись дальше, обрастая живописными подробностями.
Но у пруда проживала пожилая чета: мужчина, часто попыхивавший трубкой на балконе, и чудаковатая женщина, обожавшая пуделей и розовый цвет. Изредка их навещали внуки Павел и Лиза, а также дальняя и близкая родня.
В день моего рождения любопытство заставило нас с Лилькой прогуляться к дому Акимовых, и на морозе моя губа припечаталась к решетчатым воротам. До чего же было больно и обидно! Я испугалась, вскрикнула и практически сразу увидела Павла. Наши взгляды встретились. В детских сердцах вспыхнули искры, заволновались чувства, а затем разгорелся пожар, который никто тушить не хотел и не собирался – до поры до времени.
Я и не знала, что так бывает: счастье может граничить с погибелью, надежда с отчаянием, радость с грустью, и не поймешь, от чего холодно, а от чего горячо…
