Кир пропал на Замхейн. Отправился в одиночку на ярмарку, что устраивали у стен замка герцога, да так и не вернулся. Его искали всей деревней, но тщетно. Кира нигде не было, ни мертвого, ни живого и тогда его отец разгневался, схватил Лорелей и силком потащил к ведьме. Она знала, что в семье мужа невестку недолюбливают и что мать Кира была против их брака, но пока тот защищал молодую жену никто ей и слова не говорил, а теперь защитника не стало…
Ведьма жила на болоте, и была такой старой, что кажется знала Древних Анимагов, что еще при Карле Первом ушли в Зачарованный лес. Говаривали что старуха в лунные ночи перекидывается в ворону и улетает на ничейные земли, потому живет так долго, и Оркан не забирает её в верхние сады верховного бога Трамма. Судачить, судачили, но боялись ведьму крепко и потому герцогу не жаловались. Да и глупо жаловаться, ведь кроме старухи не было в округе ни одного лекаря, что мог вылечить хворь, ни шамана или жреца, что мог провести традиционные обряды, принятые в этих краях. А еще старуха ведала будущее, и, хотя иногда ошибалась, всё же иные её предсказания сбывались с поразительной точностью. А тем, чья жизнь зависит от урожая винограда, такие предсказания на вес золота.
Лорелей ни за что не пошла бы на болото по собственной воле, но сейчас выбора не было, ей во что бы то ни стало хотелось доказать, что нет на ней никакой вины.
Дом ведьмы стоял на высоких деревянных сваях, стены были выложены из гладкого камня, добываемого лишь в Черной пустыне, что находилась в пяти днях пути на запад по королевскому тракту, а широкие квадратные окна выходили на все четыре стороны, словно в насмешку над суровой ветреной зимой этих долин. Из трубы на крыше валил густой белый дым и пахло в округе дурно: сыростью и смертью. Свёкр не дал ей задержаться у порога, чтобы как следует разглядеть жилище ведьмы снаружи и распахнув дверь грубо втолкнул Лору внутрь душного, жарко натопленного помещения.
От резких незнакомых ароматов, ударивших в нос закружилась голова. Если бы не свёкр, крепко удерживающий её за плечо, она, наверное, не устояла на ногах. Лора задержала дыхание и постаралась отключить нюх, за семнадцать лет она довольно ловко научилась это делать, а иначе не выжила бы в мире, наполненном сотнями запахов созданных человеком. Когда глаза перестали слезиться и головокружение прекратилось Лорелей осмотрелась.
Она никогда не видела такого дома, ни в её родной деревне на границе Тёмного леса, ни здесь в долине виноделов. Даже в храме Селены, куда она с сестрами ходила учиться грамоте, жилые помещения выглядели иначе. Где это видано, чтобы очаг строили в центре комнаты, а спали и ели прямо на полу на набитых соломой матрасах? Подобное встречалось разве что у диких кочевников, живших на границе Шварцвальда.
Но Лоре не дали времени как следует осмотреться, ведьма, сидевшая до этого на полу, поднялась навстречу и шагнув к девушке крепко ухватила её ледяными пальцами за запястье.
– Ты не местная, – голос шелестел как сухая трава.
– Она из лесорубов, – тут же подсказал свёкр, но ведьма даже бровью не повела, потянула Лору за руку и заставила опустился на пол, рядом с очагом.
– Зачем пришла? – ведьма и по-птичьи склонила голову к плечу. Лора лишь молчала и испуганно глядела на морщинистое лицо старухи, не зная, что говорить.
– Сын мой пропал, ма́ли1, – помог свёкор. – Ты всё знаешь, правда ли что молодая жена на него проклятье навела? И если так, то скажи, как снять наговор, и где сына искать.
Лорелей плотно сжала губы и потупила взгляд. С детства её преследовала дурная молва, звали её и ведьмой, приносящей несчастье и дочерью волков, а всё потому что дали ей боги острое зрение, да звериный нюх. И хотя пользы от этих даров было больше чем вреда, и за всю свою жизнь Лорелей зла никому не сделала, но её всё равно не любили и даже прочили ей судьбу
