На восстановление после яда гриара мне понадобилось еще несколько недель, которые я провела все в том же лазарете под присмотром не только целителей академии, но и королевских лекарей. Те продолжали навещать меня каждый день, брали кровь на анализ, чтобы проверить, есть ли еще в моем организме остатки яда, и поили какими-то горькими укрепляющими каплями.
Яд полностью исчез из моего тела лишь к середине третьей недели, как я очнулась, до этого же меня не выпускали никуда дальше маленького садика, разбитого прямо у медкрыла. И все мои занятия в эти дни не отличались разнообразием: есть, пить, принимать лекарства, иногда сидеть на скамейке, дыша свежим воздухом. Когда я немного окрепла, то стала читать учебники и конспекты, которые мне приносила Камилла. Время утекало как песок сквозь пальцы, и до окончания первого семестра оставалось меньше месяца, а мне, как ни крути, хотелось сдавать сессию вместе со всеми.
И если днем я находила чем себя отвлечь от гнетущих мыслей о Саймоне, то ночью они засасывали меня в себя, как в омут. И я барахталась в них порой до самого рассвета. Сходила с ума, гадая, где он сейчас и что делает. Мучилась от чувства собственной вины – и обратно, от обиды, что он бросил меня, даже не попрощавшись по-нормальному.
И были еще мысли, которые разъедали меня изнутри похуже яда гриара. О том, что отец Саймона убил моих родителей. Так сказал Клиферд, а Саймон не стал отрицать эти слова. Значит, он знал правду и носил ее в себе. Скрывал от меня. Терзая себя этим, я начинала задыхаться. Эмоции были настолько противоречивыми, и это порой тоже доводило меня до безумия. Вопросы множились, а ответов на них как не было, так и нет.
Лучиками света в этих серых днях становились приходы принцессы Камиллы. Она делилась новостями, щебетала о всяких мелочах, а я отдыхала под ее голос и улыбалась в ответ на ее улыбку. И постепенно приходило понимание, что она становилась для меня тем, кого я никогда не имела и не думала, что буду вовсе иметь, – настоящей подругой.
В день, когда целители наконец решили, что я здорова и от коварного яда гриара в моей крови не осталось и следа, Камилла тоже прибежала за мной, чтобы проводить в общежитие.
– Сегодня выпал снег, представляешь? Первый снег! Поэтому я прихватила твое пальто. – Она развернула передо мной меховое манто, о существовании которого я и не догадывалась.
– Откуда оно? – поинтересовалась я.
– Доставили на днях вместе с другой теплой одеждой для тебя. Советник Вайлд позаботился об этом перед своим отъездом. Ну-ка, примерь. – И принцесса накинула мне ее на плечи.
Как всегда, упоминание о Саймоне отозвалось болью в сердце. А тут еще и очередное доказательство его заботы…
– От него ничего не слышно? – спросила я. Вопрос, который я задавала принцессе изо дня в день, но каждый раз ответ был один.
– Ничего, – печально вздохнула Камилла.
Как всегда.
– Зато мне кое-что удалось подслушать. – Ее глаза загорелись. – Расскажу по дороге.
Она взяла меня под руку и потащила прочь из лазарета. А я была счастлива наконец покинуть это унылое, набившее оскомину место. Снаружи меня встретили морозный воздух и белоснежное покрывало снега, окутывающее собой все вокруг.
– Так что ты узнала? – напомнила я принцессе.
– Ах да! – встрепенулась та. – В общем, вчера вечером сюда в Академию инкогнито приезжала моя бабушка.
Сама королева? Я была заинтригована.
– И?
– Я про это случайно узнала от Тревиса, и мы вместе решили подслушать. Вначале, конечно, поругались. Но потом я пригрозила, что расскажу бабушке об одной его выходке в Академии, и он согласился взять меня с собой.
– Да ты прямо храбреешь на глазах! – хмыкнула я. – Еще недавно боялась и слово своему братцу сказать, а теперь уже и шантажируешь.
