Дискурс, Матисс и Дебюсси
***
– Положи на место!
Властные ноты приказа разбиваются о серую шершавую стену. Бетонное равнодушие. За которым – ледяная ненависть и отчаянная ярость.
– Щас, разбежался. Ну, кто на новенького?
Он прижимается спиной к белому невысокому забору. Опять белое. До чего же они тут все на нем помешаны. Ненавижу. И эту чистоту, и правильность, и все, все, все.
– Положи на место, тебе говорят! Так нельзя!
Нельзя. Ага. Шаг влево, шаг вправо. Ботинки начищенные. В столовку строем. С песнями. Как у этих, чокнутых. Во, скаутов. Те про бога че-то втирали, эти про высшую справедливость. То же фуфло, только слова другие. Тошно. Ох, как тошно. И подкатывает приступами кружащая голову ярость.
– Щенки. Трусливые собаки. Без старшенького своего ни шагу, да? Мозги вам настолько запудрили? Или есть кто у вас из реальных пацанов? Пошли тогда, покурим, может, и отдам.
Он подбрасывает на ладони початую пачку «Мальборо». Эх, «Зиппо» коллекционный отобрали, радетели. Ничего, спички у них тут вполне так загораются. А вот костерок или сигаретку – это уж не вам решать. Хоть впятером со мной деритесь. Я же вижу, что хочется. Ну же?
– А что, оно внутри картонное, поди, как вся ваша гоп-компания? Сейчас выясним…
Он покрепче сжимает гарду рапиры в руке и делает попытку вытащить клинок из ножен. Странно. Неужто железка? Кто бы мог подумать. У этих слюнтяев. Да заржавела она, что ли?
– Там блокировка. Ты все равно не сможешь. Положи на место. Это не твое оружие. Так нельзя.
Ну, еще шажок. Ты на верном пути, парень. Еще пол-шага, и…
– Оставь его, Динь. Пойдем. Поиграется и бросит. Он же, поди, не знает, с какой стороны за нее браться, мушкетер недоделанный.
– Матти, это все слишком неправильно. Пусть он вернет рапиру на место.
Верну, верну. А потом догоню и еще раз верну. Только дайте повод. Ох, как же вы мне все надоели. Особенно этот, самый правильный. Красавчик. Заводила. Смотри, подправлю тебе носик-то, с горбинкой будет.
– Деннис, не кипятись. Пойдем. Напишешь рапорт сэру Ларру, и дело с концом. Не на дуэль же его вызывать?
Вот. Стукачи, все до единого. Все чокнутые. Мозги им промыли – чуть что, старшой, старшой. Рапорт. Письменный донос. И главное – за что? Цацку с драгоценной полочки в руки взял. Без гримас и реверансов. Ах, ах, ах, убиться и не жить. Нет бы двинул мне промеж глаз. Я б не допустил, ясное дело, но хоть подрались бы по-человечески.
– Стойко, ты что, правда, не понимаешь? Это не его оружие. Он не имеет на него права. Так нельзя!
Заладил, как попугай. Нельзя, нельзя. Ну, так вот она, игрушка твоя, иди, забери, коль сумеешь. Аль кишка тонка?
– Так. Слушай. Мальчик? Я считаю до пяти. Потом… Слушай, лучше положи его на место сам, и мы просто забудем этот инцидент?
***
В Лицее происходило нечто из ряда вон выходящее.
– Ребята, это уже не шутки! Отдай клинок! Стойко, разведи их! Не смеееей! Динька!!!
Толпа подростков раздалась. На земле лежал кто-то с залитым кровью лицом. Возле него плакала тоненькая белокурая девочка:
– Динька, Динечка!!!!
Вокруг повисла гнетущая тишина.
Разорвал ее рокот снижающегося скутера. Покружив над площадкой, синяя тарелка с золотыми буквами «СГС» приземлилась на лужок. Из нее тут же выскочили четверо Спасателей. Один из прибывших побежал к пострадавшему, второй обнял за плечи и прижал к себе рыдающую девочку, третий прошел сквозь толпу замеревших в ужасе лицеистов и остановился в двух шагах от затравленно озирающегося подростка со ссадиной на лбу. Кивнул крепко держащим его за локти парням из выпускного класса:
– Отпустить.
Почуяв свободу, парень сощурил глаза и взмахнул рукой, в которой был зажат какой-то продолговатый металлический предмет. Взрослый среагировал молниеносно, и через секунду нападающий лежал на земле вниз лицом и рычал от бессилия и ярости. Спасатель сидел рядом с ним, придерживая заведенный за спину локоть мальчишки одной рукой. Другой он оттолкнул в сторону отобранную рапиру:
