Пролог.
Птерозавр разжал когти над скальной террасой, и туша кистеперого
сома плюхнулась прямо на кучу костей, перед носом самки. Запах,
свежей рыбы всполошил пернатых дракончиков в пещерке, и они
наперегонки бросились наружу. Перебираясь через край гнезда,
детеныши лезли друг на друга, верещали и пихались. Длинные носы
перетягивали тяжелые головы на гибких шеях вперед, и малыши
валились на теплые камни животом, раскинув в стороны перепончатые
крылышки. Но пока не затоптали братья, малыши шустро
поднимались и ковыляли завтракать. Заботливая мать уже сидела на
туше сома, сложив белоснежные крылья буквой «W». Зубами -
крючьями она отрывала куски мяса и затыкала ими жадные детские рты.
Голодные крики птенцов сменились довольным чавканьем, и самка
быстро отхватила себе круглую голову рыбины.
Глава семейства в трапезе не участвовал. С ночной охоты он
вернулся усталый, но сытый. Птерозавр приземлился в сторонке и
устроился подремать в тени гранитного козырька, чтобы набраться
новых сил до заката. Наступали «мертвые» дневные часы, когда
все живое прячется по норам и под листьями от изнуряющего
пекла.
Дракониха же глотала кусок за куском и поглядывала вокруг.
Сородичи по соседству тоже завтракали. У подножия утеса плескались
волны, сквозь бирюзовую толщу воды проглядывало морское дно с
лиловыми коралловыми рифами и стайками рыбешек.
Зной усиливался. Солнце поднималось все выше и выше
над островком, который драконы выбрали для своей колонии посреди
безбрежного океана.
Увы, на суше почти не осталось скал, куда бы не добрались
свирепые мраморные коты. Злопамятные твари все не могли успокоиться
и мстили за погибших котят, разоряя гнездовья. Да, с одной стороны,
мраморный ужас джунглей - свирепые одиночки, непокорные и не
терпящие чужаков в своих владениях. Но их мало. Раз в году среди
горных отрогов спариваются особи, чтоб разойтись и произвести на
свет по одному детенышу. Малышами ещё будут обмениваться, чтоб с
молоком впитали запах прайда, не выбрали в партнеры родню, но по
первому зову рванули на помощь. И горе тем, кто посягнет на семью.
Угольно-черную шкуру с нитями серебристого подшерстка не разглядеть
ни темноте, ни среди отполированных ветром базальтовых и мраморных
скал. Отразится от лоснящихся боков свет звезд, вспыхнут в ночи
янтарные глаза, и вот смыкаются на шее птенцов острые клыки или
катятся сверху на гнезда камни. Выбор небольшой: или умирай с
голоду, охраняя семью, или переселяйся подальше от котов.
Пока мать отвлеклась, дракончики затеяли драку за хвост и
плавники сома. Самка опустила голову разобраться с забияками, когда
над утесом скрипуче разнеслось: «К – Руххх!»
Дракониха выплюнула кость и закрутила головой вправо, влево.
Выгнув шею, она проверила узкий пляж внизу, и, наконец, воззрилась
на небо. От увиденного, её выпуклые глаза выкатились из орбит, а из
глотки вырвался пронзительный вопль: «Ррррух»! Мамаша соскочила с
обглоданного хребта рыбы и взмахами крыльев погнала детенышей в
гнездо. Маленькие обжоры недовольно заверещали и принялись щипать
мамашу в бок, за что самые ретивые схлопотали родительским носом по
лбу.
Тревожный возглас заставил очнуться и главу семейства. Дракон
вытянул шею. К острову приближалась странная птица, похожая на
стрекозу. «Стрекоза» росла и превращалась в «синего кита» с одним
крутящимся плавником на спине вместо фонтана. Глаза птерозавра
налились кровью, а зубастые челюсти угрожающе защелкали.
Ладно, мраморные коты наложили « когтистую лапу» на
сушу. Хищные кашалоты гоняли драконов от рыбных косяков, но
небо было и оставалось законной вотчиной летучих ящеров,
никто не смел, посягнуть на неё да ещё вблизи
гнездовья.
