По благословению епископа Тираспольского и Дубоссарского Юстиниана
Иллюстрации Юлии Мастрюковой
– Ванечка, что ты в ручке держишь? Что это у тебя?
– Ка-фе-тка…
– Конфетка?
Мама осторожно разогнула нежные, тонкие пальчики малыша. На ладошке лежала тёмно-вишнёвая прозрачная горошина… Женщина, быстро окинув взглядом кухню, заметила на полу помятую коробочку из-под лекарства. Тихо, мягко, чтобы не испугать ребёнка, она спросила:
– Ванечка, а где остальные конфетки?
– Съел…
Мальчик поднял глаза на маму и хотел уже было улыбнуться, но… Почему же мамочка такая белая, а глаза такие, будто она увидела что-то очень страшное? И Ваня, уткнувшись лицом в мамину юбку, заплакал. Внезапно ножки его ослабели, перед глазами замелькали какие-то светящиеся точки, дыхание перехватило, а сердечко будто сжала чья-то невидимая рука…
– Мамочка, мамочка! – закричал он и медленно, как во сне, опустился на пол…
Когда приехала «скорая», Ваня уже не плакал. Он лежал бледный и широко раскрытыми глазами, отрешенно смотрел куда-то, как казалось маме, в даль…
Промывание желудка не помогло: видимо, препарат уже впитался.
– В больницу! Срочно! – распорядился доктор.
По дороге малыш потерял сознание.
В приёмном покое дежурный врач объяснил: то количество сердечных таблеток, которое съел Ваня, является для него смертельной дозой, а потому… Словом, он не может обещать, что ребёнок останется жить.
– Мальчика отправили в реанимацию[1]. Врачи сделают всё возможное. Часам к шести вечера что-то, быть может, прояснится. А пока вы сыну помочь ничем не сможете. Идите домой, – и врач, резко повернувшись, ушёл.
«Как “ничем”? Как “домой”? Почему не могут обещать? А кто может помочь? Господи! Куда идти?! Сыночек мой! Маленький мой!.. Единственный мой!..».
Она не знала, что делать… Она не знала, куда идти… Она не знала, к кому идти… Не подозревала она и того, что Промыслом Божиим она окажется там, где ей смогут помочь…
Медленно, бесконечно тянулись часы… А мать всё бродила по сумрачному ноябрьскому городу. Мокрый, холодный снег бил в лицо. Мысли, одна горше другой, разрывали голову… Неужели его маленькое, хрупкое тельце будет лежать в этой ставшей чужой, промёрзшей насквозь земле?..
– Нет, Господи! Нет! Помоги, Господи!!! – женщина, услышав свой собственный отчаянный крик, вздрогнула. Она стояла на мосту. Вода ещё не покрылась льдом, и в ней, с рябью от падавшего снега, отражался крест. «Да это же Карповка. Монастырь», – промелькнуло в голове…
Как и что она объясняла сёстрам монастыря – не помнила. Отчетливо же всё начала осознавать только к концу молебна.
– Просите Пресвятую Богородицу и молитесь святому праведному Иоанну Кронштадтскому, и будем надеяться на милость Божию, – напутствовал её священник.
Словно на крыльях летела женщина в больницу. «Верую, Господи! Помоги! – шептала она. – Матерь Божия, защити! Батюшка Иоанн, молись за моего Ванечку!».
Вот и шесть вечера. Скрипнула дверь реанимационной палаты. И врач, несколько озадаченный, но с нескрываемой радостью в глазах, возвестил:
– Случилось невероятное!.. Ваш сын будет жить.
В подобных ситуациях говорят: «Слава Богу». Но лишь пережившие настоящее горе могут вложить в эти, для многих ставшие уже привычными, слова столько благодарности и любви к Творцу нашему и Искупителю – Господу.
Слава Богу! – промолвила мать. Она знала, КТО ей помог…
На следующий день Ванечка уже был дома, бегал, смеялся – словно и не было ничего.
* * *
В жизни этой семьи многое изменилось с того страшного дня. Господь иногда, по особому Своему смотрению, вразумляет человека через болезнь его детей. Часто лишь перед лицом страшных испытаний мы можем осознать свою немощь и глубочайшую зависимость от Бога, Творца нашего. Ваня с мамой стали посещать храм Божий, исповедоваться, причащаться; часто бывают они в монастыре на Карповке, а особую любовь питают к Батюшке Иоанну – ведь это его чудным заступлением Ванечка остался жив.
