Время, проведённое Аксаной между жизнью и смертью, вспоминалось
урывками. Если она и приходила в себя в первые часы в целительской
лаборатории, то это совершенно не отложилось в её памяти. Это потом
Саня узнала, что несколько часов агонизировала, кричала от боли и
пребывала в полубреду. В какой-то момент она пришла в себя,
дрожащая и слабая, что руки не поднять. И не поняла, где находится
и на каком свете. Веки поднимались с трудом, но потолок она
рассмотреть умудрилась — высокий, деревянный с
балками-перекладинами.
— Где я? — первым делом спросила, надеясь, что ей кто-нибудь
ответит. Она же не знает — успела вернуться в Академию или осталась
в казематах Кощея.
С трудом повернула голову и встретилась взглядом с Игнатом
Ильичом. Удивилась страшно.
— Горец? — вырвалось сиплое и обрадованное — свои. От облегчения
словно камень с души упал — спаслась.
— Можешь звать меня папой! — удивил её Игнат. — Хорошо меня
видишь?
— Шутите? — прошептала она потрясённо. Не вязался её Горец с
таким странным юмором.
— Не имею такой привычки, — Игнат мокрой прохладной тканью
осторожно протёр её лоб, щёки и смочил пересохшие губы. — Пить тебе
пока нельзя. Что касается нашего родства, ты моя дочь, Аксана, как
я и подозревал.
Саня онемела. Такого знакомства с родителем она не представляла
ни в мечтах, ни в кошмарах. А Игнат так спокоен, словно сообщил о
погоде за окном. Ей же хотелось вопить от странных переполнивших её
чувств, и тысячу раз переспросить, точно ли он это сказал или она
бредит на фоне болезни и патологического желания отыскать
родителей. Стыдно вообще-то о таком мечтать в двадцать пять лет.
Взрослая девка ведь, тётка, можно сказать. Некоторые в её возрасте
мамой становятся, а иные нескольких детей имеют. И в семнадцать
мечтать о папе и маме тоже стыдно. Но до мозга её всё же дошёл
свершившийся факт, и теплота разлилась по всему телу, в горле
появился ком, а в глазах защипало от непролитых слёз.
— Правда? — удалось вытолкнуть хриплый вопрос через пересохшие
губы.
— Целитель ДНК-тест провёл, настоял, — буднично поведал Игнат. —
Сможешь ознакомиться позже, недоверчивое дитя, если не веришь моим
словам.
— Верю, — губы Сани искривилась, хотя совершенно не собиралась
рыдать. — Простите…
— Можешь на «ты», ящерка, — устало ответил отец. — Как себя
чувствуешь?
— Счастливой, — прошептала Санька, не доверяя своему голосу.
Разревётся ведь, как ребёнок.
— Вот и хорошо, — Игнат поднялся с её кровати, поправил одеяло,
наклонился и поцеловал её в лоб. Саня прикрыла глаза, всем
существом запоминая нежное ощущение прикосновения твёрдых отцовских
губ. — Поспи, ящерка, всё равно лекарство сейчас подействует.
Успеем ещё поговорить…
И она действительно уплыла в сон.
Пробуждение было приятным, она сразу всё вспомнила. Ну как всё —
признание Игната, что он отец. Но у кровати оказался незнакомый
мужчина в белом халате, накинутом на плечи. Сразу стало понятно,
что это целитель. И страшное подозрение закралось в её душу — а
вдруг это был сон, и сам Игнат, и его невероятное признание. Часть
её забытья или бреда. Ну, конечно бред, а она взрослая дура!
Возомнила себе, что сам Горец — её отец!
— И почему страдание в глазах? — спросил незнакомый мужчина. — Я
Эрдан, твой целитель, и только что проверил все процессы в твоём
организме. Могу сообщить, что кризис миновал и ты стремительно
идёшь на поправку. Некоторое время ещё придётся поваляться в
постели, принимать не самые вкусные лекарства, но весь яд уже
выведен, боремся только с последствиями.
— Яд, — судорожно вздохнула она. — Какой яд?
— Строго говоря, не совсем яд, — хмыкнул целитель Эрдан. Саня
моргнула, не доверяя своим глазам, но у беловолосого целителя
действительно имелись остроконечные уши. Эльф? Они существуют? —
Тебя нашпиговали свинцом, деточка, с кое-какими неприятными
примесями. Для веды почти смертельный яд, если не принять
экстренные меры сразу. В твоём случае, всё немного лучше. И отчего
слёзы? Ну-ка, поделись с доктором, малая.
