Ворота со скрипом распахнулись, и в
проходе показался рослый мужчина. Он остановился и, прищурив глаза,
посмотрел на небо. Закатное солнце, последними лучами игравшее в
молодой листве, рассыпалось золотыми монетками по траве и
кустам.
— Хорошо! — сладко, с
хрустом, потянулся мужчина и вытащил из кармана пачку сигарет. —
Свобода!
— Игорь Сергеевич. — Слева
показалась предупредительная рука охранника с зажатой в пальцах
зажигалкой.
Мужчина приложился к огоньку
и с наслаждением выдохнул дым.
— Прощай, Михалыч. Больше не
свидимся. — Из-под насупленных бровей мелькнули льдинки
пронзительных зеленых глаз.
Охранник невольно вздрогнул,
отвел взгляд и машинально поправил на плече оружие. Заключенный
усмехнулся углом рта.
— Нет, Игорь Сергеевич, как
же мы без вас? Надеюсь, не последняя ходка.
— Надейся, Михалыч,
надейся.
Мужчина опять криво
улыбнулся, похлопал его по плечу, протянул широкую ладонь конвоиру,
который сопровождал его, и пошел неторопливо к дороге. Охранники
смотрели ему вслед. Треугольная спина выпрямлена, сильные ноги
шагали ровно и словно пружинили, отталкиваясь от земли. Никакой
суеты и лишних движений. Все четко, размеренно и спокойно, лишь
изредка взлетала рука с сигаретой и падала, а над головой появлялся
дымок.
— Хороший парень, — с
сожалением произнес Михалыч и нажал кнопку, включающую механизм
ворот. Они натужно заскрипели.
— Михалыч, смажь ты пазы,
наконец! Сколько можно говорить! — поморщился седой конвоир. — А
Чума… Ну да… Хороший. Слишком правильный только. Кланяться не
умеет. Такие, как он, и пропадают ни за грош.
— Лишь бы мстить не
начал.
— Этот может. Вспомни, как он
камеру построил. Такого порядка, как при нем, никогда не было.
Хотя…
— Что хотя?
— Кто в наше время мстит?
Порода мелковата. Век графов Монте Кристо прошел. Прижмет хвост
небось и будет жить тише воды ниже травы.
— Да, жалко парня! И куда он
теперь пойдет?
— Смотри, его уже ждут.
Конвоир показал рукой на
черный внедорожник, из которого выбежал водитель и с поклоном
приветствовал освободившегося заключенного.
— И все равно неспокойно мне,
— покачал головой Михалыч, наблюдая в сужающуюся щель за встречей
знакомых, а может, и друзей.
Ворота захлопнулись, а
охранники вернулись к своим обязанностям.
Игорь приблизился к джипу и
поприветствовал водителя рукой.
— Как я рад! — Молодой
вихрастый парень, с восхищением поглядывавший на освободившегося
босса, распахнул перед ним дверь пассажирского салона.
— Я тоже рад, Петруха, что ты
не забыл меня, — ответил заключенный, но садиться не стал. Он
захлопнул дверь и приказал: — Ключи дай!
— Игорь Сергеевич, я сам, —
испугался водитель и спрятал руку с зажатыми в кулак ключами за
спину.
— Петь, не перечь! Все равно
отберу. Адреналин нужен! Кровь разогнать по сердцу и по телу.
Задолбала меня тюряга!
— Игорь Сергеевич…
— Петруха, не буди во мне
зверя!
Паренек протянул ключи боссу,
тот похлопал его по плечу и направился к месту водителя. Петр
потоптался немного в нерешительности и забрался на переднее
пассажирское сиденье. Игорь видел, с какой тоской он посмотрел
назад, и усмехнулся: боится. Парень пристегнул ремень безопасности
и вцепился в него обеими руками. Глаза бедного водителя наполнились
влагой страха.
Игорь сел, вставил ключ в
зажигание, ласково погладил теплый руль, поправил зеркало заднего
вида. Взгляд застыл на отражении. На него смотрел суровый мужик,
хотя Игорю недавно исполнилось тридцать три — возраст Христа, как
говорят. Жизнь в тюрьме и невзгоды никого не молодят. Он почесал
небритый подбородок с ямочкой посередине, крякнул и широко
улыбнулся:
