Компания «Ксено» находилась на выезде из города, прямо возле озера Южноальбинское. Когда-то она была небольшой экспериментальной лабораторией, а теперь – крупное предприятие. Каждый день, за исключением выходных, Филипп Касаткин проезжал через громадные ворота с эмблемой весёлого лягушонка, спускался в подземную часть здания под литерой С-2, где работал уже двадцать пять лет. Начинал рядовым биологом, а сейчас – заведующий лабораторией, ведущий специалист и уважаемый человек.
Весь день он проводил в кабинете за электронным микроскопом, похожим на небольшую космическую станцию, и в лабораторном зале среди резервуаров с питательной жидкостью, где под надзором искусственного интеллекта росли животные-ксеноботы. Через прочное стекло были видны их тела, шевелящиеся конечности и оскаленные пасти – для стороннего человека пугающее зрелище.
– Милашки… правда ведь? – Филипп, высокий шатен с живым красивым лицом, постучал ногтем по стеклу и посмотрел на запястье со старинными наручными часами, которым завидовала вся лаборатория.
Всякий раз, когда он задирал манжету блузы, заместитель Виктор в сиреневом комбинезоне, моложавый, приятной внешности, какую не портила даже двухдневная щетина, усмехался и показывал руку со светящимися цифрами:
– Как ты понимаешь эти стрелки? Имплантируй чип – и всегда будешь знать состояние своего здоровья, время, погоду и много чего ещё.
– Таблицу умножения помнить надо! – смеялся Филипп. – Если имплантировать всё, что предлагают, живого места не останется.
Сегодня Виктор был странно молчалив и серьёзен, это совсем не в его характере.
– Что случилось, старина? – спросил Филипп.
Виктор ответил не сразу, с трудом, будто мешал ком в горле:
– Прислали наши с Верой результаты анализов из Центра планирования семьи.
– И что там? – напрягся Филипп.
– Отказали. Высокий риск патологий плода.
– Сколько процентов?
– Двадцать пять, – коротко ответил Виктор.
Результатов из Центра планирования супружеские пары ожидали со страхом. Если, не дай бог, в заключении будет отказ, ни в одной клинике не возьмутся за удаление противозачаточных чипов, вживляемых каждому юноше и девушке в пятнадцатилетнем возрасте, – лицензии лишат сразу и навсегда. Для тех, кто мечтает о ребёнке, это крах, это катастрофа.
– Послушай, старина, – начал Филипп, – есть же усыновление и…
– Смеёшься? – перебил Виктор. – Сколько лет нам ждать усыновления: пятьдесят? сто? Кто сейчас отказывается от новорождённых?
Вчера он сам что-то бормотал про усыновление, пытаясь утешить жену Веру, но она только разрыдалась.
– Всё равно шанс есть, хоть и маленький. Случается так, что дети остаются сиротами.
«Сытый голодного не разумеет», – пришло Филиппу на ум. Да разумеет, ещё как разумеет. Его дочери семь лет, недавно родился сынок. Двое детей в семье – это редкость, второго ребёнка надо заслужить: сделать что-нибудь значительное для науки, для государства, для людей… Касаткину выпала такая удача за достижения в области биологии. Перед Виктором он ни в чём не виноват, но почему-то чувствовал сильную неловкость. Потоптался рядом, смущённо кашлянул и неслышно покинул зал, прошёл в виварий, где содержались животные-ксеноботы, пока их не забирали заказчики.
