Осеннего неба лазурь обнимает,
Не обещая ничего,
А сердце живёт и не понимает,
Что важное всё прошло.
Что любовь, для которой рождалась,
Никогда не согреет меня,
Что удел мой – несчастья покой,
До доски, до доски гробовой…
Улицы провинциального городка заполнял хрустальный солнечный свет полуденного солнца ранней осени. Изумрудная листва кустов и деревьев, рассаженных в скверах и парках, была почти нетронута дыханием приближающегося сказочного сна.
В лавке сладостей то и дело звонил переливчатый колокольчик входной двери. Возле прилавка продавщица в белом накрахмаленном переднике, воспользовавшись минуткой отдыха, разговорилась с давней подругой.
– Что-то сегодня посетителей мало, – сказала она, оглядывая полки с кондитерскими изделиями в ярких упаковках.
– Немудрено, – ответила ей собеседница. – Скоро праздники. Люди копят деньги. Накануне значимой даты всё сметут с прилавков, вот увидишь.
– Хотелось бы, – зевнула продавщица и прищурилась, уставившись в окно.
Колокольчик снова мелодично звякнул, и на пороге показалась юная блондинка с сияющими карими глазами. Впорхнув в заведение, она два раза обернулась вокруг своей оси, словно в танце, и, запыхавшись, оперлась на прилавок, приветливо кивнув дамам.
– Маришка? – удивлённо спросила заведующая сладостями. – Какая ты сегодня… Необычная… Тебе плитку шоколада? Как всегда?
– Нет! Две плитки! Да! – крикнула она на весь магазин. – Теперь я могу себе это позволить!
– Хорошо, как скажешь, – продавщица торопливо протянула ей шоколад и дала сдачи.
Девушка быстро и легко бросила покупки в свой потертый, видавший виды саквояж, послала всем воздушный поцелуй и всё так же танцуя, вылетела прочь.
– Что это с ней? – спросила она, глядя на подругу.
– А ты разве не знаешь? – последовал тихий ответ. – С ростовщиками рассчиталась за заложенный дом…
– Да ты что?! И как ей это удалось?
– О-о, говорят, даже в столовую не ходила, во всём себе отказывала… Дрова из леса на санках возила, а ещё работала в школе и днём и ночью…
– Бедняжка! – сокрушённо выдала девица в накрахмаленном переднике.
– Так-то оно так… Однако эта бедняжка самому пану Прюгеру сумела утереть нос. Он-то думал, что дом у него в кармане. А она, неизвестно как, дополнительную сумму скопила и предъявила ему раньше срока… Очевидцы утверждают, что он чуть не лопнул от злости!
– Так ему и надо! – захихикала девушка.
– Да, вот только боюсь, радоваться Маришке недолго.
– Почему?
– В долги влезла её мать. Она привыкла жить на широкую ногу и ни в чём себе не отказывать… Чувствую, подведёт она дочурку под монастырь ещё не раз…
Маришка легко шла вдоль улицы, никого и ничего не замечая вокруг, полностью погруженная в свои мысли как это часто бывало. Вскоре она миновала людный квартал и свернула в липовую аллею, по которой прогуливались дамы, кокетливо закрываясь лёгкими зонтиками и, то и дело, подбирая длинные юбки.
Вскоре девушка достигла деревянных ворот с потемневшей от времени резьбой, и толкнула створку. Было заперто. Она нахмурилась и позвонила в колокольчик, осторожно дёрнув за шнурок. Ответа не последовала, и тогда она громко застучала в ворота.
– Иду-иду, не барабань, – послышался женский голос.
– Мама, я же говорила, что сегодня вернусь рано, – недовольно пробурчала Маришка. – Зачем было запираться?
Красивая женщина по имени Цветана с тёмными волосами, уложенными в сложную причёску, пропустила дочь вперёд, оглядела улицу и закрыла дверь.
В доме у девушки снова поднялось настроение. Она выложила на стол две плитки шоколада и, улыбаясь, посмотрела на мать.
– Это к нашему сегодняшнему празднику… Твой любимый шоколад – двойная порция. Разорилась. У нас чай горячий есть?
