Дедушка Бертик выглянул в окно. Окно, конечно, очень условное понятие. Всегда это выход, портал во внешний мир. А в нём сегодня полыхало такое многоцветье, что хотелось поскорее разбудить домашних и показать, какую праздничную осень протягивает им всеми своими ладошками клён у дома.
Дедушка Бертик потеребил пальцами задорную бородку на своём круглом лице, что делал обычно в минуты раздумий. С чего начать сегодняшний день, который уже разбросал за порогом все свои сокровища – иди, собирай, обустраивай собственное настроение и своих близких!
Романтичный папа Дедушки Бертика, исполненный высоких идеалов, назвал его в честь князя Лакриды Альберта Великолепного Века, правление которого было блистательным, но, увы, недолгим. В его кабинете министров были собраны самые громкие поэты, искусные танцовщики с мускулистыми длинными ногами и артисты цирка в прекрасной физической форме. В Лакриде поэтому все от мала до велика страстно танцевали, задушевно пели, а некоторые даже любили читать – не многие, впрочем, так как чтение требовало усилий и отвлекало от танцевания и приятных бесед. У лакридян самым неприличным считалось словосочетание «здравый смысл», посему все приверженцы этого понятия безжалостно изгонялись – главное ведь, чтобы общение оставалось незаземлённым!
А потом, когда было съедено и выпито всё, что осталось от отца Альберта Великолепного Века, страна как-то быстро перестала существовать, и только немногие ценители высокого стиля в истории сейчас помнили Лакриду и её утончённого князя. Впрочем, на Острове, как и на Материке, с незапамятных времён появлялись и исчезали различные государства. И даже сейчас на нём располагалось несколько замечательных сказочных королевств и княжеств. Оттого и назывался наш дрейфующий остров Лоскутным Одеялом.
Итак, папа Дедушки Бертика назвал его Альбертом, Бертом, Бертиком… Дедушка Бертик достал из старого, часто вздыхающего шкафа любимый жилет и с удовольствием надел его – всё-таки, что ни говори, а лето кончилось! Жилет сложился из двух цветов – с зелёной суконной спинкой, совсем такой, какой бывает поверхность у бильярдных столов, и с передом цвета тусклого золота – этот цвет обычно навевал на дедушку меланхолические настроения… Обычно, но не сегодня! Сегодня в окно Дома заглянула молодая осень!
Первым делом надо было взглянуть, каким Дом стал к утру. Дело в том, что Дом, в котором жил Дедушка Бертик и другие обитатели, каждую ночь неузнаваемо изменялся. Мало того – ещё и каждый домочадец всегда жил в собственном обособленном жилище, хотя со стороны казалось, что все они обитают под одним кровом. А вот и нет! И чтобы навестить, скажем, Бабушку Лину, или Гошу Хулигана, или поэта и художника Симу, Дедушке Бертику, да и любому жителю или гостю Дома полагалось пройти всегда разную, иногда довольно долгую, но единственно возможную дорогу…
Сегодня Дом был Глиняным Горшочком, в котором… Ну, во-первых, перешёптывались, пошлёпывали друг друга и приветственно кивали прохожим кленовые листья – и ни один из них не повторял цветом своего платья одёжку другого… А во-вторых, Дедушке Бертику хотелось рассмотреть всё, что выглядывало из Горшочка, но он решил сделать это чуть позже, когда станет решать, какие работы предстоят ему сегодня. А сейчас пришло время будить сонное царство – ведь каждая потерянная минутка укатывалась прочь неиспользованной золотой монеткой, и вернуть её было уже нельзя…
Кошечка Олли открыла один глаз. Ветку за окном её сегодняшнего жилища украшал собой нахальный дрозд. Откуда он прилетал, Олли не знала, да это и не было ей интересно, главное, что он прилетал всегда: где бы она ни просыпалась, её сон завершался шорохом птичьих крыльев и громкой незатейливой песенкой всего из четырёх нот. Иногда на заре из-за этого Кошечка Олли чувствовала, что вот-вот взлетит – но это происходило лишь в то мгновение полусна-полуяви, когда у её изголовья рассыпались зёрна птичьей бессонницы. Дрозд чуть склонил голову набок, почистил клюв о черешок побледневшего листа и громко прокричал: «Проснись скорей!»
