За окном идет дождь, маленькие капельки стучат по запотевшему стеклу и медленно стекают вниз…
Мне всегда нравилась такая погода: я любила сидеть на подоконнике с чашечкой кофе, наблюдая за тем, как колышутся листья, ветки прогибаются под силой ветра, а люди, скрывая свои лица за зонтами, непременно куда-то спешат. Создавалась особая атмосфера. В такие моменты время для меня останавливалось, я могла сидеть часами, погружаясь в мысли, которые, правда, исчезали так же быстро, как и появлялись, или просто слушать шум бушующей природы. Когда дождь заставал меня на улице, я не спешила укрыться от него: поднимала голову к небу, всей грудью вдыхая аромат свежести, ловила языком водяные капли.
Она научила меня всему этому: радоваться солнцу, дождю, капелькам росы…
Сейчас все по-другому. Мне ненавистны этот дождь и пасмурная погода, это будто отражает мое внутреннее состояние, а чувство утраты становится почти осязаемым…
Ева, ты любишь дождь и именно поэтому…
Одинокая слеза пробегает по моей щеке.
Любила.
Ты слишком любила жизнь. Ничто не смогло бы тебя заставить добровольно уйти. Кого угодно, только не девочку, которая каждый вечер любуется закатом, радуется пению птиц и обожает танцевать под дождем. Блеск в твоих глазах не угасал до самого последнего дня, Ева. Я ни за что не поверю, что ты убила себя.
Дрожащими руками я беру записку и перечитываю ее в двенадцатый раз.
«Я больше так не могу. Слишком тяжело. Прости, Лиззи…
Хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, как родную сестру. Спасибо за все!
У нас никогда не было секретов друг от друга. Почему ты не рассказала о том, что тебя мучает? Почему?! Что могло причинять тебе такую боль? В твоей жизни не было ни одного изъяна: доверительные отношения с родителями, настоящая дружба, взаимные чувства, отличные оценки, призвание. Даже если что-то шло не так, как нужно, ты очень редко расстраивалась, считала, что все к лучшему. Я помню.
На твое первое свидание мы вместе подбирали одежду и делали тебе макияж, наверное, часа два, но по пути к парку тебя с ног до головы облил грязью грузовик, а времени до назначенной встречи оставалось всего ничего. Тогда ты зашла к своей бабушке, дом которой находился ближе всего, приняла душ, смыла макияж и надела простенькое платьице, которое нашла на своих старых полках. По твоим словам, вечер не был испорчен, даже более того, он прошел бесподобно. Ты назвала этот день одним из самых счастливых в своей жизни…
Стук в дверь.
– Входи, – произношу я, не отводя взгляда от серого неба за окном.
Скрип дверцы, негромкие шаги, напряженная тишина.
– Ты голодная? Может, заказать еду? – слышу я бархатный, наигранно мягкий женский голос.
– Не хочу, – отвечаю я довольно грубо.
– Ты не ела уже несколько дней…
Я поворачиваю голову.
– Это для тебя удивительно?
Мама стоит чуть ближе дверного проема: невысокая женщина с прямыми темными волосами, правильными чертами лица, в хорошо выглаженном офисном костюме, выгодно подчеркивающем все достоинства фигуры. Я очень похожа на нее внешне: лицо в точности такое же, большие глаза, высокие скулы и пухловатые губы. Телосложение тоже одинаковое: узкие плечи, небольшая грудь, осиная талия и округлые бедра. Но, несмотря на это, мы совершенно разные люди, с разными характерами и системами ценностей. У нее всегда были на первом месте карьера, выгода, деньги. Она оправдывает это тем, что старается ради меня, хочет, чтобы в моей жизни все было, но никак не может понять, что «БМВ», айфон последней модели и путевки на острова никогда не заменят материнской любви и ласки.
– Я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Вы с Евой десять лет дружили неразлейвода. Но нужно жить дальше.
