Утро выдалось чудесным. Пели прилетевшие с юга птички, воробьи дерзко чирикали, устраивая разборки из-за воробьих, с ярко-голубого неба светило свежее, не по-зимнему радостное солнце. Но Пал Палыч, деловито шагавший на работу, этого благолепия не замечал. Его волновал все тот же сакраментальный вопрос: где взять специалистов? Благодаря губернатору, взявшему курс на уничтожение местного здравоохранения, и мизерную зарплату, на вверенной ему городской станции скорой помощи работать было некому. Штатных врачей и медсестер почти не осталось. Выручали варяги, те, кто за такие же гроши работали в больницах и поликлиниках, подрабатывая везде, где можно. Естественно, все они имели специализацию для работы на «скорой», что весьма ценилось в медицинских кругах.
Подойдя к зданию станции, окинул ее оценивающим взором. Картина была удручающая, но привычная. В области все медучреждения были точно в таком же забросе. Обшарпанные, старые, неприглядные. Зато губернатор усердно насаждал культуру, с его точки зрения, прогрессивную. Музей современного искусства, оттянувший на себя практически все деньги других объектов культуры, да ежегодные помпезные общественные мероприятия не оставляли медикам шансов на лучшую жизнь. Чтобы скрыть прорехи в бюджете, проводились так называемые «оптимизации» и «укрупнения», в результате которых в области была закрыта половина учреждений здравоохранения, образования и культуры.
Пал Палыч, привычно чертыхнувшись, взбежал на свой второй этаж, и тут же удостоился сурового взгляда своей секретарши. Как опаздывающий школьник, украдкой посмотрел на висевшие в приемной электронные часы. 8-45. До начала рабочего дня еще пятнадцать минут. Но Варвара Алексеевна, его строгая секретарша, считала, что шеф обязан дневать и ночевать на работе, на то он и шеф.
Пал Палычу стало стыдно. Ему еще ни разу за свое вот уже десятилетнее начальствование не удавалось прийти раньше или уйти позже рьяной работницы. Он знал, что у нее есть муж, живущие отдельно выросшие дети, несколько внуков, и не понимал, почему она не стремится домой.
У него самого молодая жена с маленьким ребенком. Понятно, нужно море заботы и немало денег. Первая семья с двумя сыновьями-подростками тоже требовала пригляда, поэтому он жил в постоянной спешке. А как же? Нужно было везде успеть. К тому же его снедало постоянное чувство вины. Он не слишком красиво поступил с первой женой и теперь каждый раз, когда видел ее нарочито безразличное лицо, стыдился, как мальчишка. Но что делать? Любовь, она не выбирает. Просто он увидел Киру, и все остальное было тут же забыто.
Повесив куртку в шкаф, прошел в свой кабинет. Заметив, что Варвара Алексеевна снова сложила бумаги ровной стопкой на краю стола, поморщился. Что за наказание! Доколе она будет тыкать его носом в так называемую неряшливость? Никакой неряшливости нет, просто он раскладывает бумаги так, как ему удобнее.
Пал Палыч, беззвучно поругиваясь, принялся разбирать аккуратную стопку на несколько неаккуратных кучек, деля их по ранжиру – что сделать в первую очередь, а что оставить на потом. Посредине этого увлекательнейшего занятия зазвонил городской телефон.
Он автоматически сказал в трубку «алло», одновременно пытаясь вникнуть в смысл приказа, поступившего из горздрава. Голос в трубке что-то проговорил, но Пал Палыч не разобрал, что именно. Осознав, что до Юлия Цезаря ему далеко, вздохнул и положил приказ на стол. Прислушался к голосу.
