«Будьте страннолюбивы друг ко другу
без ропота»
1 посл. Св. Ап. Петра.
Снег метался из стороны в сторону, то, затихая на мгновенье, то, вскидываясь фонтаном, словно белый фейерверк во тьме. Приближалась ночь. В квартире у большой московской кольцевой дороги было тепло, но завывание стихии за окном настораживало, заставляя, невольно, прислушаться к тому, что происходило в природе. Матрёна рассказывала детям сказку. Два мальчика пяти и шести лет лежали в постели притихшие, не смея шевельнуться. Мальчик постарше спросил:
– Мам, а ты вьюгу боишься?
– Нет, – засмеялась Матрёна, чтобы подбодрить притихших детей, на которых вьюга, видимо, оказывала своё тревожащее воздействие.
– Нет, мои дорогие. Чего же нам здесь бояться? Мы в доме, где тепло, где много людей. Нет, вьюга сейчас опасна только тем, кого она застала на улице, в дороге. Ну, спите, спите.
Матрёна укутала детей одеялом, поцеловала, перекрестила и, пожелав им спокойной ночи, направилась к двери.
– И, потом, – добавила она, – вас двое мужчин, вам-то, совсем должно быть не страшно. Мужчины никогда ничего не боятся.
– А нам и не страшно, и совсем не страшно, – бодро ответил старший.
– Вот и молодцы! Всё, всё, спать!
Матрёна выключила свет в спальне и пошла на кухню. Вьюга продолжала неистовствовать. За окном стояла сплошная стена мятущегося снега. Матрёне показалось, что в окно что-то стукнуло. Она подошла ближе и с трудом разглядела человека, который палкой еще раз постучал в стекло. Матрёна указала ему рукой в сторону подъезда, давая понять, что он может войти. Жила она на первом этаже. Через минуту раздался звонок, и Матрёна открыла дверь. На пороге стоял высокий старик в пальто до пят, в валенках, голова его была укутана бушлатом. Лицо, борода, густые седые брови, да и весь он с ног до головы был запорошен снегом.
– Простите, девушка, – спросил он усталым хрипловатым голосом.
– Вы позволите у вас вьюгу переждать. Я заплутал тут у вас, в этой метели.
– Конечно, дедушка, проходите, раздевайтесь, – весело предложила Матрёна.
Ей стало вдруг радостно оттого, что она может помочь старому человеку.
– Снимайте пальто, валенки, вот, тапочки. Сейчас Вы отогреетесь, у нас тепло, – приговаривала Матрёна, помогая старику снять заснеженную одежду.
– Вот, спасибо, милая, вот, повезло-то мне с тобой как, – уже повеселевшим голосом заговорил старик, снимая пальто, бушлат и валенки.
– Проходите на кухню, садитесь на диванчик. Вы, наверное, проголодались? – Спросила Матрёна.
– Да, милая, есть хочется. Вот, повезло-то, как, – всё повторял старик, проходя в маленькую, уютную Матрёнину кухоньку.
– Сейчас, дедушка, я Вас накормлю. У меня картошка есть, еще теплая. Вот – квашеная капуста, колбаса, хлеб, масло. Вот – сало есть, если хотите. – Матрёна проворно заставляла стол едой, ей хотелось быстрее накормить голодного человека.
Вымыв руки у раковины, вытерев их аккуратно пестрым полотенцем, старик принялся за еду. Он ел размеренно, с такой торжественностью, словно это была праздничная трапеза, а не обычная простая пища.
– А дети у тебя есть? – Спросил он.
– Да, два маленьких сына, пять и шесть лет, – ответила Матрёна.
– А муж где работает? – Продолжал спрашивать старик.
– Нет, мужа нет, ушел он, у него теперь другая семья, – смутилась Матрёна. Ей почему-то стало неловко, перед этим совсем незнакомым ей человеком, из-за того, что семьи у нее не получилось.
– А как же ты одна-то справляешься? – Спросил старик.
– Да так и справляюсь. Работаю и прирабатываю, все по дому сама умею делать. Живем мы дружно и мирно, дети мне помогают. – Ответила Матрёна.
– Как же ты не побоялась пустить в дом чужого человека? Я тут уже часа три, может, и больше брожу по вашей местности, не в одно окно стучался, да только никто не впустил, а ты впустила – вот как!
