С тех пор как улетел Пыхалка, прошло около месяца. Начались каникулы. Почти все Машины подружки разъехались по дачам и домам отдыха, и она очень скучала. Погода стояла скверная. Было холодно. Целыми днями лил дождь. А под дождём не слишком-то погуляешь.
Как-то вечером Маша залезла к маме на колени и уткнулась головой в плечо:
– Мама, когда мы поедем отдыхать? Уже скоро? Ну скажи, скоро?
Мама обняла Машу.
– В начале августа. Раньше нам с папой отпуск никто не даст. Потерпи немножко.
– Но до августа ещё столько времени! Ты понимаешь, мама, – почти два месяца! – страдала Маша.
Ей стоило усилий удержаться от слёз. Провести лето в городе – это ни в какие ворота не лезет. Каникулы на дворе, а тут сиди целый день дома и смотри телевизор. Удовольствие ниже среднего. Разве что чтение книг немного её отвлекало, да и то не особенно.
Даже Куклаваня не мог развеселить Машу. Пупс и сам томился. Никаких новых развлечений не придумывалось. Квартира была давно исследована. Варенье съедено. Да и вообще проказничать без дракончика оказалось не так интересно.
Как-то раз Маша, Оля и Куклаваня листали книжку с картинками, зевали и смотрели, как Дуся лениво охотится. Кошка делала вялые движения лапой в сторону летавших по комнате мух, однако заметно было, что ей скучно и мухи её не радуют. Дуся умаялась от однообразия и серости городской жизни. Ей хотелось куда-нибудь в лес или на дачу.
– Просто ума не приложу, как убить время! Поссориться, что ли? Всё веселее! – Куклаваня толкнул локтем куклу Олю, пытаясь её расшевелить. Но Оля только сонно покосилась на пупса и уткнулась в книжку. За окном уже который день лил дождь, и ощущение сырости было сильным даже в квартире.
– Пирожков говорит: дождь – питание для урожая. А по мне, так ничего нет тоскливее дождя. – Маша вздохнула.
После встречи с дракончиком Пирожков сильно переменился, стал задумчивее и сблизился с Авдохиной. Авдохина поила соседа молоком из своего магазина и подкармливала сливочным маслом. От усиленного питания Пирожков поправился на пять килограммов и отзывался об Авдохиной не иначе как с уважением. Он теперь целыми днями дежурил на балконе с театральным биноклем – ждал прилёта НЛО или, на худой случай, стайку розовых слоников.
Машу он больше не бранил за то, что она иногда шумит, и не стучал по батарее. Иногда Пирожков приглашал её в гости и показывал старые фотографии. Один из снимков поразил Машу больше всего. На нём был мальчик лет пяти в коротких штанишках, со связкой воздушных шаров. В мальчике вполне узнавался сам Пирожков. Маша и представить не могла, что её ворчливый сосед когда-то был ребёнком, любил мороженое и отламывал колёса от игрушечных грузовиков.
После того как Маша, Куклаваня и Оля поговорили о погоде, разговор, как обычно, вернулся к дракончику. В последнее время друзья часто о нём вспоминали.
– Как там Пыхалка? Что он, интересно, сейчас делает? – мечтательно проговорила Оля.
Куклаваня заёрзал на коленях у Маши, где он по обыкновению сидел:
– Вот бы Пыхалка прилетел! То-то бы мы повеселились! Помните, как он превратился в директора школы?
– А когда напугал экстрасенса? Смеху-то было! Зайчикам пришлось даже менять штанишки! – напомнила Оля.
Неожиданно форточка распахнулась. Озорной ветер ворвался в комнату, опрокинул цветочный горшок, взлохматил Маше волосы, закрутил на бельевой верёвке платья Оли и снова унёсся во двор.
Маша подняла цветок, влезла на стул, чтобы закрыть форточку, и… глазам своим не поверила.
– Смотрите: письмо! На подоконнике! Неужели ветер принёс? – воскликнула она.
Письмо выглядело загадочно – без марки, без адреса, непривычно большое. Да и написано было не на бумаге, а на розоватой мягкой бересте, свёрнутой в свиток.
