Каалон казался таким далёким, почти игрушечным с высоты полёта. Даже не верилось, что это и есть столица всего Драконьего Континента. И сейчас город рушится под ледяными снарядами, которые пускали драконы.
Морган увернулся от просвистевшей опасно близко с крылом ледяной стрелы. Закрутился, почти теряя ориентиры. Но мысль о том, что он единственный, кто может задержать нападение хоть ненадолго, заставляла гудящие крылья работать. Лишние пять минут дадут фору брату, собирающемуся с силами там, внизу. И полагаться на кого-то, как раньше, было нельзя: на нём лежала ответственность за доверившихся ему драконов. Судьбы всех зависели от его решений – и жителей, и нападающих. Пусть последние и сопротивлялись, их принц тоже надеялся спасти. Потом придумает – как. В эти мгновения он чётко осознавал приоритеты.
Морган сцепился с первым попавшимся под зубы драконом, отбросил назад, сбивая сразу нескольких из стройного ряда. В их стеклянных глазах не отразилось ни единого чувства и ни тени мысли. Морган уже привычно нырнул в пустоту сознания, прерывая уже поломанные жизни.
Никакого. Сейчас. Сожаления.
Всё потом.
Слишком многое стояло на кону.
Перед глазами плясала кровавая муть, он слышал биение сердец всех и каждого, отчего сосредоточиться было почти невозможно: так их много. Слишком. Сотня? Или несколько сотен. Непрекращающийся стук в ушах становился всё громче, нарастал, оглушая. Морган терялся в этом шуме, в мелькающих размытых пятнах вокруг, но не имел права отступить, растеряться.
Один за другим драконы падали вниз. Уже не было времени на сожаление о погибших, как и не было сил себя контролировать. Лишь задней мыслью Морган надеялся, что падающие никого не раздавят, но не мог долго концентрироваться на этом волнении. Стена перед ним неумолимо расступалась, он расчищал себе путь подобно тому, как река формирует русло своего течения.
Драконы продолжали падать камнем вниз. Морган уже не мог сосчитать их и почти ничего не видел из-за пелены перед глазами. Сознание подтормаживало, грозясь рассыпаться пеплом вслед за своими жертвами. Он боролся до тех пор, пока мог держаться на лету, а затем наступила манящая и успокаивающая темнота.
Наконец-то…
Должно быть, Вселенная услышала мольбу Моргана Арейнеса. Единственную и самую искреннюю. Он улыбался, шагая по оживлённо гудящим улочкам Драконьего Устья, а заветное письмо от родителей грело карман, как надёжный талисман от всех земных бед.
В маленьком городке повсюду чувствовался аромат знойного лета, с реки ветер приносил прохладу и влажную свежесть. Всё это окрыляло и делало Моргана неприлично счастливым. Он заспешил, его гнали вперёд радостные вести и желание незамедлительно ими поделиться.
Аэллу он заметил сразу – та с упоением спорила с хозяином постоялого двора, а маленький дракончик Моргана кружил над ними тревожно, как знамя, молящее о спасении. Арейнес прибавил шаг и помахал рукой. Фабьен, заметив хозяина, незамедлительно ринулся к нему. Уселся на плечо и спокойно заурчал. Морган почесал беззащитное гладкое брюхо только сильнее вцепившемуся в его плечо дракончику и приблизился к спорящим.
– Да он даже безобиднее вашей блохастой собаки!
– Она ведь домашняя! – всплеснул руками хозяин двора. – И это никак не касается разговора о диких неуправляемых пладорхах!
– Да? – деланно удивилась Аэлла. – А я видела вас в драконьем облике вчера и могу поклясться, что Фабьен ваша вылитая крохотная копия.
Мужчина покрылся красными пятнами от возмущения, обескураженный наглостью собеседницы. Морган решил, наконец, вмешаться.
– А что, собственно, происходит?
Его вопрос, прозвучавший весьма невинно, вывел из ступора хозяина двора.
