Первое, что почувствовала Софья Николаевна - это мерзкий кислый
запах давно не мытого тела, застаревшей мочи как от бомжей просящих
милостыню в переходе и чего-то протухшего неподалеку. Она даже
скривилась и попыталась плечами передернуть, но прижатое чем-то
тяжелым тело не отреагировало, вызвав мгновенный страх и панику.
Парализована? Связана? Придавлена чем-то тяжёлым?
Женщина даже рот открыла, что бы закричать, поскольку не смогла
открыть глаза, похоже слипшиеся от чего, то. В общем, отсутствие
света, ясности не принесло – только панику усилило, но тут ее
обдало вонью не свежего дыхания, тело приобрело чувствительность, а
мир наполнился звуками в виде сопящего и порыкивающего над ухом
мужика. Мужика?
- Меня, что, насилуют? - Икнула она тихонько, подергав зажатые
над головой руки и ощутив резкую боль в низу живота и промежности,
- да ладно...
От удивления, опешившая женщина даже о боли забыла, снова икнула
и попыталась вырваться, но даже не сдвинула пыхтевшую на ней
тушу.
Вообще, вся ситуация с точки зрения Софьи Николаевны была
настолько абсурдной, что ее здравый смысл даже не пытался
воспринимать ее всерьез. Нет, ну как можно хотя бы теоретически
представить, что ее тридцати пятилетнюю, стокилограммовую тетку
можно затащить на помойку и изнасиловать? Ну, бред же? Или нет?
Наверно, она бы даже восприняла это как сон или даже глюк, как
говорит современная молодежь, но вот тело - его то, точно не
обманешь, продолжало содрогаться, отзываясь резкой дергающей болью
в, судя по всему, натертой и поврежденной от грубого вторжения,
промежности.
- Да, нет, бред какой-то, - Софья снова попыталась дернуться из
захвата, но тут же получила оплеуху, взвизгнула и затихла в
шоке.
Ситуация выходила не просто абсурдная, а какая то очень уж не
приглядная. Единственным плюсом от полученной оплеухи оказалось,
то, что слипшиеся ресницы от выступившей влаги, наконец,
разделились и сквозь призму слез, Софья уставилась на полутемное
помещение с завешанным чем-то серым входом в противоположном, от
места экзекуции углу.
- Шалаш? - Женщина мысленно хмыкнула, но тут сопевший мужик
задышал чаще, обдавая ее зловонным дыханием и ускорился, добавив
боли многострадальному телу.
- Козел. Точно порвал там все, - мелькнула вялая мысль и
понимание, что расслабляйся не расслабляйся, а лечиться придется
конкретно - главное выжить и выбраться из этого бомжатника.
Прикусив до крови губу, Софья все же застонала, вызвав довольный
рык у насильника, и уже через минуту была откинута в сторону
входа.
- Пошла вон. Потом еще позову, - зевнул огромный бородатый
мужик, поднявшийся с кучи вонючих засаленных шкур и цепляя на бедра
другую, ни чем не отличающуюся от валявшихся, - скажешь Манге, что
я дам мяса. Потом, когда на охоту схожу. Пока это возьми, - он пнул
в сторону женщины, что то довольно вонючее, завернутое в листья и
снова зевнул, - ну чего смотришь? Пошла вон, я сказал.
Решив не испытывать судьбу - то, что с психами не спорят, Софья
еще по фильмам помнила, да и в институте в нескольких лекциях по
безопасности рассказывали, а потому подхватила вонючий дар и
медленно бочком попятилась к выходу.
Мужчина только хмыкнул, довольно оскалившись, и глядя на то как
аккуратно отступает женщина, а потом спокойно улегся на подстилки,
заложив руки за голову.
Софья Николаевна же, откинув висящую на входе шкуру, выскочила
из хижины, сделав с десяток шагов на автомате и замерла, пораженно
глядя на снующих тут и там лохматых людей в шкурах.
Зрелище было не для слабонервных. Конечно, там, в хижине, она
уже видела не опрятного и вонючего мужика, но тот воспринимался как
то отстраненно - быстрее как сон или морок, хоть и закончившийся
настоящим изнасилованием, но здесь... не могут же они все
участвовать в этом фарсе? Или могут?
